Тася решительно загородила дорогу Грибову, даже руки растопырила.

– Как хотите, я вас не пущу. Как вы дойдете, вы и лыжи потеряли Я добегу гораздо быстрее. Что передать?

Грибов не мог не согласиться.

– Передавайте Ковалеву, чтобы летел сюда. Отсюда перелетим к сельсовету, потом вверх по реке.

– Хорошо, я вам пришлю сухую одежду. А вы не отходите от костра, грейтесь. Сейчас я вам сучьев натаскаю.

– Не теряйте времени, Тася. У меня самого руки есть.

Вскоре проворная фигурка скрылась среди сугробов. И, глядя вслед. Грибов вздохнул:

– Плохи твои дела, товарищ начальник. Вытащили тебя из воды, как щенка. Побежал спасать девушку и сам утонул бы без нее. Воображаю, как она смеется над тобой.

8.

ГРИБОВ оказался прав – воду согревал вулкан. Словно илистая река, лава засорила свое русло на восточном склоне и пробила новый путь – на север. Здесь склоны были круче, лава потекла быстрее и вскоре достигла леса у подножья вулкана. Под напором серой каменной массы с треском рушились вековые лиственницы. Они падали, не сопротивляясь, как деревенский плетень, смятый танком. Кусты и ветки вспыхивали, словно спички. Огонь шел верхом, опаляя сухую хвою, обгорелые сучья кувыркались в воздухе. Даже низкие тучи стали ржавыми, цвета засохших пятен крови. Но ниже пламени, у самой земли, было совершенно черно; казалось, ни один луч света не пробивается вниз.

Через лес лава прошла к ущелью, где река пересекала древние базальты. В пути лава охладевала, покрывалась плотной коркой и к реке подползала сплошной серой массой, напоминающей грязевой поток. На краю ущелья, нависая над рекой, эта масса трескалась, корка разламывалась, обнажая красное светящееся нутро, и отдельные глыбы с грохотом валились в воду. Температура их была около 800 градусов. Вода бурлила и кипела, узкое ущелье было окутано теплым паром. Именно отсюда потоки теплой воды потекли вниз по реке, создавая несвоевременное февральское половодье в низовьях.

Гораздо более серьезная опасность нависла над верховьями. Поток лавы мог запрудить реку. Неожиданно возникшая плотина грозила превратить всю долину реки выше ущелья в ненужное водохранилище. Кроме того, было бы погублено рыболовство. В летнее время в верховьях мечет икру дорогая красная рыба: кета, горбуша, кижуч, чавыча. Как известно, рыбы эти мечут икру только там, где они сами родились. Плотина отрезала бы их от родных ручьев.

Очередная выходка вулкана превратилась в хозяйственную проблему. Грибов послал тревожные телеграммы в районный центр и в Петропавловск. После этого на станцию зачастили гости: рыбники, гидрологи, инженеры, приехал даже один из секретарей обкома – Иван Гаврилович Яковлев.

Яковлев родился на Камчатке и прожил здесь всю жизнь. Отец его был русским – ссыльнопоселенцем, мать – корячкой. От матери Яковлев унаследовал круглое скуластое лицо, небольшой рост и узкие, как будто хитро прищуренные глаза.

За несколько часов Яковлев перезнакомился со всеми сотрудниками станции, поговорил с каждым в отдельности, потом отправился с Грибовым в ущелье и по дороге сказал:

– Очень повезло тебе, начальник. Замечательный народ у тебя, золотые люди, один к одному. Помощница твоя, муж ее и летчик… А девушка эта – моя землячка – у тебя одна за семерых. Уйдет учиться – семь человек на ее место придется взять. И вообще не понимаю, где у тебя глаза. Думаешь, вернешься в Москву, найдешь лучше? Как бы не так. Такие цветы не растут на асфальте.

Грибов покраснел и поспешил переменить тему.

– Все у вас замечательные, Иван Гаврилович.