— Зачем же ты пришел?

— Хотел с тобой встретиться. Убедиться, что все это наяву. Мне кажется, я сплю и вижу кошмарный сон.

— Бедный Гил, как же ты страдаешь! — Каждое мое слово было пропитано ледяным сарказмом.

— Конечно, тебе тяжелее, чем мне, — быстро проговорил он. — Черт, я просто не понимаю, что происходит! Нет, я не верю в твою виновность, но… не знаю, что и думать. Я ломал голову — могла ли ты это сделать… Если да, значит, ты пыталась свалить на меня убийство Ребекки… Но это же так жестоко, черт побери!

— И к какому выводу ты пришел?

— Не знаю. — Он озадаченно смотрел на меня. — Скажи мне правду, Луиза. Что произошло?

— Правду… — Я осеклась. — Правда заключается в том, что мне нечего тебе сказать. Оставь меня в покое. Забудь обо мне — так будет лучше для тебя. — Я повернулась к двери и пару раз постучала.

— Не уходи! — взмолился Гил и шагнул вперед. — Я даже не прикоснулся к тебе, а ведь я так соскучился! До сих пор просыпаюсь среди ночи, протягиваю руку и пытаюсь нащупать тебя в темноте. Не понимаю, почему ты от меня ушла. Такое чувство, будто ты просто играла со мной, но я не могу понять, какую цель ты преследовала.

— Прости.

Я мечтала увидеть Гила униженным, просящим. И можно сказать, добилась своего, однако удовольствия отчего-то не испытала. Впрочем, в данных обстоятельствах это вполне объяснимо.

Дверь отворилась. Я двинулась к выходу, но на мгновение задержалась.

— Когда-нибудь я расскажу тебе про нас с Ребеккой и про то, как все было на самом деле. Когда-нибудь… только не сейчас.

Он окликнул меня по имени, но я вышла, не оглянувшись.

Глава 15

«Дорогой Гил.

Когда ты будешь читать эти строки, я уже буду мертва. Кажется, так начинают письма самоубийцы? С четкого заявления о намерении. А я четко знаю, чего хочу. Я хочу умереть.

Пожалуй, начну с того, что скажу тебе правду, ведь ты хотел от меня ее добиться, когда приходил ко мне несколько недель назад: да, я сделала это. Я убила Ребекку. Боюсь, ты был прав. Я собиралась тебя подставить — свалить всю вину на тебя, если моя попытка скопировать Поджигателя не удастся. Вот бы удивилась Ребекка, узнав, что тебя обвиняют в ее смерти! Впрочем, мне кажется, это было бы в какой-то мере справедливо.

Поверь, ты морально причастен к ее гибели, хоть сам вряд ли это осознаешь. Но такова была моя цель. Чем больше я тебя узнавала, тем яснее понимала, что ты заслуживаешь сурового наказания за предательство. Я изо всех сил старалась быть безупречной, и, похоже, добилась твоей любви — если ты вообще способен любить кого-нибудь, кроме себя. Пожалуй, ради такого стоило даже рискнуть свободой: я доказала тебе, как ты был глуп и как во мне ошибался. Ты всегда меня недооценивал.

Ты, конечно, хочешь знать, что меня к этому подтолкнуло. Только что я встречалась с адвокатом, мы обсуждали полученную им краткую версию обвинения. Он не сказал прямо, но я легко догадалась, что у меня нет надежды на оправдательный приговор. И все из-за проклятой машины! Я думала, ее сломают и она бесследно исчезнет. Однако никогда и ни в чем не стоит полагаться на других. Надо было сделать это самой — спихнуть ее в канал или сжечь. Но я сглупила, черт возьми!

Таддиус считает, что мне надо признаться. В этом была бы некая поэтика, но я не хочу. Если признаю свою вину, то проведу в тюрьме всю жизнь или по крайней мере большую ее часть. Мне грозит тридцать лет заключения. Я пропущу лучшие годы! У меня не будет ничего, что наполняет жизнь смыслом, — путешествий, работы, новых впечатлений, может быть, даже детей.