Пусть как угодно ругают наркобизнес, однако именно благодаря ему я сумела поехать в Оксфорд на собеседование. Я даже не мечтала, что когда-нибудь попаду в столь престижное место, но однажды после урока математики мой учитель, мистер Палмер, отвел меня в сторонку и, дыша мне в лицо кислым кофе, рассказал про Оксбридж. По его мнению, я непременно должна туда поступить.

Сам он окончил Кембридж и подробно описал мне все — парки и лужайки вдоль реки Кем, болота, сами колледжи. Я не хотела туда ехать. Меня не вдохновляла жалкая карьера мистера Палмера. А поскольку в один год нельзя подать заявления сразу в два университета, я выбрала Оксфорд.

А Оксфорд выбрал меня. Я знала, что ломлюсь в открытую дверь. Профессура любыми средствами стремилась повысить процент абитуриентов из числа выпускников бесплатных средних школ. Какую бы чушь я ни написала на экзаменах, меня все равно пригласили бы на собеседование. Я жутко испугалась, когда в ноябре пришло письмо: собеседования состоятся в начале декабря; мне предоставят временное жилье в колледже Латимер, хотя я буду проходить собеседования еще в двух других колледжах; далее шли советы насчет того, как лучше добраться до Оксфорда и что взять с собой, и указывалось, сколько времени мне придется там провести до оглашения результатов.

Мистер Палмер предложил деньги в долг, чтобы я смогла ехать в университет: видимо, понимал, что мне нет смысла просить о помощи маму или бабушку. Я сказала, что обойдусь, подумав о скатанном в трубочку конверте, который в тот момент лежал в старой кроссовке под моей кроватью, у самой стены. В этом потрепанном конверте (мятая бумага стала мягкой и порвалась на краях) было уже около девятисот фунтов стерлингов.

Дома не знали, куда я еду. Мама не спросила, а Нане я наплела про выездную географическую практику. Похоже, она даже не ведала о том, что у меня нет экзамена по географии. Мелкие мятежи и гомеопатические порции вранья делают жизнь более-менее сносной. Зачем зря волновать родных? Пусть спят спокойно.

Часть денег я потратила на одежду для собеседования — скромное черное платье, толстые колготки и туфли на плоской подошве, — а остальное убрала в рюкзак. Я ничего не собиралась оставлять дома.

Приехав в пассажирском вагоне в Лондон, я пересела в поезд до Оксфорда и добралась туда уже под вечер. Был красивый зимний закат: совершенно безоблачное небо, темно-красное солнце и мягко подсвеченные голые деревья у реки. При виде этой картины у меня сердце подпрыгнуло от восторга. Поразили резной орнамент на старинных фасадах университетских зданий, идеальная излучина арки на Хай-стрит, серо-зеленые воды реки под мостом Магдален. Ничего кричащего, безвкусного и убогого. Я немного побродила по окрестностям, а когда стемнело и золотистый камень посерел, нашла дорогу в колледж Латимер и шагнула в турникетные ворота, вырезанные в огромных тяжелых дубовых дверях.

Камень под моими ногами был протерт до блестящего желоба многими поколениями студентов, ходивших здесь до меня, и я поклялась, что стану одной из них. В будке охранника я испуганно проблеяла, что приехала на собеседование, и в ответ получила ключ с круглым металлическим брелком, от которого мои потные руки стали пахнуть монетами.

Мне досталась комната в Гарден-билдинг с видом на реку, высоким окном и пустыми книжными полками над кроватью. Я села на край кровати и уставилась на голые деревья, обступающие луга, и выбеленную прожекторами башню Магдален, которая, точно часовой, высилась над всем этим.