– Побеждающий, мы не смогли выполнить приказ полностью, – мысленное послание содержало в себе эмоции сожаления и покорности.

– Неповиновение? Бунт? Предательство Священной Задачи?!

– Побеждающий, мы не смогли найти третьего двуногого, – признал командир передового отряда.

– Вы слышали его мысли?

– Мы слышали их, пока видели двуногого. Потом мы перестали его видеть. Он исчез, Побеждающий, и мы больше не ощущали его присутствия. Повиновение и завоевание!

– Проклятье! Это странно: не мог же он перестать думать? Низшим формам это искусство недоступно! Может, хоть слабые ощущения?..

– Нисколько, Побеждающий, ничего…

… Голова Деггубэрта раскалывалась от тонких, пронзительных звуков, оглушительно звенящих, казалось, прямо в черепе. Но он продолжал неподвижно лежать под тонким слоем песка, которым успел присыпать себя, когда разобрал в темноте, кто спешит к ним из центра изумительной сети, и когда Ларс и Мирейн застыли на месте, как вкопанные, без единого движения, с вмиг окаменевшими лицами.

– Ложись! – успел крикнуть он, упал в небольшое углубление среди песков и лихорадочно заработал ладонями, загребая песок со стороны и сыпля его на себя. Песчинки забывались в глаза, уши, в нос, рот – но он терпел, повернув голову набок и тихонько всасывая воздух, с трудом проходящий через рыхлую преграду. Что случилось с Недотепой и Мирейном, Деггубэрт толком не слышал, но понимал, что ничего хорошего младших смотрителей не ожидало. Но тут уж он ничего поделать не мог, раз им оказалось не по силам спастись самим…

Наконец глухой топот гигантских лап по плотно сбитому песку стих вдали, но Деггубэрт еще долго лежал не шелохнувшись, пока не убедился, что в пустыне наступил покой. Только теперь он заставил себя приподняться, сбросить с лица песок, хорошенько встряхнуть головой и осмотреться.

Вдали слабо мерцали круглые бойницы паучьей вышки, но большого овального пятна света – двери, как он понял – уже не было на том месте, где оно так неожиданно появилось. Никаких звуков с той стороны не доносилось, ни одна тварь возле причудливого предмета не просматривалась. Он торопливо отряхнулся, стер с лица песок, а потом старательно ощупал глаза, веки, брови и скулы, проверяя, не впилась ли в кожу случайно оставшаяся крупица. С пустыней шутить нельзя, светящийся песок может оказаться в любом месте… Затем он перенес вес тела на колени и встал на четвереньки. Приподняв голову, чтобы не упустить из виду чужую вышку, и пятясь задом, подобно Большому-С-Клешнями, он медленно, стараясь не производить ни звука, пополз в сторону побережья…

Сильнее, Серый! Бей его клешнями! – раздавались со двора крики, и Его Величество раздраженно поморщился: Правящий монарх Новой Южной Страны не разделял со своими подданными придворных забав, полагая их глупыми и низменными, хотя и не запрещал их.

– Пусть тешатся, лишь бы не интриговали, – говорил он иногда Линде Прекрасной, вышедшей за него замуж еще в те времена, когда имя нынешнего монарха писалось не так, как на монарших грамотах – Кеннет Первый, а гораздо проще – Кеннет Точный. Собственно, точность и привела его на престол. Однажды, три десятка времен назад, во время небольшой заварушки в королевском замке кто-то весьма метко попал безвременно почившему монарху кинжалом в сердце… После этого поселенцам Новой Южной Страны гвардейцы нового Его Величества объявили, что Марвел Восьмой скоропостижно скончался от сердечной болезни, и на три дня весь континент погрузился в большой траур.