Марджори затрепетала в его объятиях. И снова Крис ошибся. Он тотчас же отпустил ее и шагнул назад.

— Ты боишься меня?

Марджори покачала головой.

— Нет.

Не Криса боялась она, а своего сердца.

— Тогда люби меня, — срывающимся от страсти голосом попросил Крис. — И позволь мне любить тебя.

С этими словами он подхватил ее на руки и отнес на кровать. А там слова были им уже не нужны.

Уста молодых людей слились в страстном поцелуе, языки переплелись в сладостном танце. Марджори чувствовала, как руки Криса странствуют по ее плечам, груди, бедрам. Вот они проложили дорожку к тому самому заветному уголку ее существа, что отчаянно ждал этого прикосновения.

Вскрикивая и извиваясь от наслаждения, она отвечала на жгучие ласки мужа. Дрожащими пальцами расстегнула ремень на брюках, нащупала язычок молнии. И скоро оба были наги, как в час рождения, как в час страсти, что сначала соединила, а потом развела их одиннадцать лет назад.

Как же давно это было! Как же давно ждали они минуты, когда снова останутся вдвоем, наедине, когда одежды падут с них так же, как и предрассудки, что никак не давали им найти общий язык.

— Мардж…

Вся дрожа, она кивнула.

— Да, Крис…

И в следующее мгновение они снова оказались в объятиях друг друга. Любовь их была столь же жаркой и необузданной, как и тогда. Крис помнил, какой безоглядной может быть Марджори, как щедро отдает себя своему избраннику. И она действительно щедро дарила себя ему, ведь столько лет в глубине души Марджори возносила молитвы о том, чтобы та памятная ночь повторилась. Слияние тел — но и душ тоже.

«Люби меня, — сказал Крис. — И позволь мне любить тебя».

Тела их задвигались в едином, всепобеждающем ритме. На глазах Марджори выступили вдруг слезы — слезы любви и печали. О, если бы и Крис тоже обрел в этом слиянии не одно только физическое удовольствие, а нечто большее!

Если бы он действительно любил ее — и позволил ей любить его, жизнь была бы прекрасна!

Шли дни. И со стороны в их браке не было ровным счетом ничего необычного. Семья как семья. В доме установился свой порядок, свои маленькие традиции.

Что хотел, то и получил, говорил себе Крис. Вот она, семейная жизнь.

Они с Марджори, Майклом и котом Нико жили все вместе в доме Криса. Наступила осень, и Майкл пошел в школу. Крис продолжал приводить в порядок собранные материалы и писать статьи. Марджори, окончательно оправившись после полученных травм, вернулась в магазин, а в свободное время лепила.

В быту супруги вели себя друг с другом вежливо и деликатно. Порой даже чересчур вежливо и деликатно. Улыбались, разговаривали на самые разные темы. А иногда — совсем еще робко — подшучивали друг над другом. И в некотором роде двигались в правильном направлении. Пусть медленно и опасливо, но все же наводили мосты.

Но Крису хотелось большего.

Хотелось той легкости и непринужденности отношений, которые он наблюдал у других счастливых пар. Хотелось безбоязненно подойти к жене сзади, когда она моет посуду, и, обняв, поцеловать в затылок. Хотелось держать за руку на прогулках. Хотелось наконец сказать ей слова любви. Ведь они с Марджори никогда не называли друг друга милыми ласкательными прозвищами, не шептали страстных признаний.

Лишь ночью сдержанность, что сковала обоих, исчезала, и они вновь и вновь переживали упоительные минуты сближения. Но кому нравится, когда физическая близость не сопровождается близостью духовной?

Когда-нибудь, обещал себе Крис, когда-нибудь и у нас все это будет. Когда-нибудь я смогу высказать Марджори все, что накопилось на сердце.

Когда Лайза впервые позвонила ему, он отказался уезжать, сославшись на медовый месяц, хотя после свадьбы прошло уже добрых полтора.