Борис Виан. Поездка в Херостров
I Локомотив пронзительно взвыл. Машинист понял, что тормоза его где-то прищемили, и повернул рукоятку куда следовало; тут же в свою очередь засвистел и дежурный в белой фуражке — он хотел оставить последнее слово за собой. Поезд медленно тронулся с места: вокзал был влажен и темен, я ему совсем не хотелось здесь оставаться. В купе сидело шестеро пассажиров, четверо мужчин и две женщины. Пятеро из них обменивались репликами, но не шестой. Считая от окна, на одной скамье слева направо сидели Жак, Раймон, Брис и молодая, очень красивая блондинка, Коринна. Напротив нее сидел человек, имя которого было неизвестно, — Сатурн Ламийский, и, напротив Раймона, другая женщина, брюнетка, не очень-то красивая, зато всем были видны ее ноги. Звали ее Гарамюш. — Поезд отправляется, — сказал Жак. — Прохладно, — сказала Гарамюш. — Перекинемся в картишки? — сказал Раймон. — Ну его в задницу! — сказал Брис. — Вы невежливы, — сказала Коринна. — Может, вы пересядете между мной и Раймоном? — сказал Жак. — Ну да, — сказал Раймон. — Отличная мысль, — сказал невежливый Брис. — Она окажется напротив меня, — сказала Гарамюш. — Я сяду рядом с вами, — сказал Брис. — Не волнуйтесь, — сказал Раймон. — Ну так что, — сказал Жак. — Иду, — сказала Коринна. Они поднялись все разом и так перемешались, что придется начать сначала. Один только Сатурн Ламийский не сменил места и по-прежнему ничего не говорил. Так что, начиная от окна, на второй скамье слева направо сидели: Брис, Гарамюш, свободное место и Сатурн Ламийский. Напротив Сатурна Ламийского — свободное место. А затем Жак, Коринна и Раймон. — Так-то лучше, — сказал Раймон. Он бросил взгляд на Сатурна Ламийского и попал ему не в бровь, а в глаз; тот, сморгнув, ничего не сказал. — Не хуже, — сказал Брис, — но и не лучше. Гарамюш поправила юбку, теперь стали видны никелированные застежки, которые крепили ее чулки к резинкам. Она постаралась расположиться так, чтобы с каждой стороны они выглядывали в равной степени. — Как вам нравятся мои ноги? — сказала она Брису. — Послушайте, — сказала Коринна, — вы не умеете себя вести. О таких вещах не спрашивают. — Вы бесподобны, — сказал Коринне Жак. — Будь у вас такая же физиономия, как у нее, вы бы тоже выставляли напоказ ноги. Он посмотрел на Сатурна Ламийского, и тот не отвернулся, а лишь сосредоточился на чем-то весьма отдаленном. — Не перекинуться ли нам в картишки? — сказал Раймон. — К черту! — сказала Коринна. — Разве это развлечение? Мне больше нравится болтать. На секунду все почувствовали замешательство — и все знали почему. Брис рубанул с плеча: — Нет ничего хуже, коли в купе кто-то не хочет отвечать, когда к нему обращаются, — сказал он. — Надо же! — сказала Гарамюш. — Вы же ведь на меня посмотрели, перед тем как это сказать! Я вам что, не отвечаю, что ли? — Да не о вас речь, — сказал Жак. У него были каштановые волосы, голубые глаза и красивый бас. Он был свежевыбрит, а кожа на его щеках отливала синевой, как спинка сырой стерляди. — Если Брис подразумевал меня, — сказал Раймон, — надо было об этом так прямо и сказать. Он еще раз взглянул на Сатурна Ламийского. Тот, казалось, был погружен в свои мысли. |
