Грубо харкая, заработала паяльная лампа, и Брису пришлось повозиться с регулирующей иглой, чтобы добиться скромного язычка голубого пламени. Он передал лампу Раймону и положил желтый чемоданчик на пол.

— Ну что, последняя попытка? — предложил Раймон.

— Да, — сказал Жак.

Он нагнулся к Сатурну:

— Вам до самого Херострова?

Сатурн открыл один глаз и тут же его закрыл.

— Сволочь! — сказал разъяренный Брис.

Он, в свою очередь, встал перед Сатурном на колени и приподнял первую попавшуюся под руку из его ног.

— Больнее будет, если сначала выжечь ногти, — объяснила Коринна, — ну а кроме того, и рубцеваться все это будет немного дольше.

— Дайте-ка мне лампу, — сказал Раймону Брис.

Раймон протянул ему лампу, и Брис прошелся огнем по двери купе, чтобы проверить, как она греет. Лак начал оплывать, отвратительно завоняло.

Но еще хуже воняли, сгорая в свою очередь, носки Сатурна, из чего Гарамюш сделала вывод, что были они из чистой шерсти. Коринна не обращала на это внимания, она уткнулась в книгу. Раймон и Жак ждали. От ноги Сатурна шел дым, она громко потрескивала и пахла жженым рогом, а на пол с нее падали черные капли. Ступня Сатурна корчилась в потной руке Бриса, ему трудно было ее удерживать. Коринна отложила книгу в сторону и приоткрыла окно, чтобы чуть-чуть проветрить помещение.

— Постойте, — сказал Жак. — Попробуем еще раз.

— Вы не играете в карты? — приветливо сказал Раймон, поворачиваясь к Сатурну.

Сатурн забился в угол купе. Рот его слегка перекосился, лоб чуть морщился. Ему удалось улыбнуться, и он еще крепче зажмурился.

— Все впустую, — сказал Жак. — Он не желает разговаривать.

— Какая сволочь! — сказал Брис.

— Невоспитанный тип, — сказал Раймон. — Когда оказываешься вшестером в железнодорожном купе, нужно разговаривать.

— Или забавляться, — сказала Гарамюш.

— Заткнитесь, — сказал Брис. — Известно, чего вы хотите.

— Вы могли бы испробовать ваши пинцеты, — отпустила в этот момент замечание Коринна.

Она подняла свое прекрасное лицо, и веки затрепетали на нем, как крылышки бабочки.

— Знаете, на ладонях есть такие места, за которые стоит взяться.

— А лампу что, выключить? — сказал Брис.

— Да нет, продолжайте оба, — сказала Коринна, — куда вам торопиться? До Херострова еще далеко.

— В конце концов, он все же разговорится, — сказал Жак.

— Черт! — сказала Гарамюш. — Каков, все же, хам.

На овальном лике Сатурна Ламийского промелькнула мимолетная улыбка. Брис вновь взялся за паяльную лампу и приступил к другой ноге — как раз посреди подошвы, ну а Раймон копался в чемоданчике.

Голубому пламени лампы удалось пройти насквозь ногу Сатурна как раз в тот момент, когда Раймон нащупал наконец нерв. Жак их подбадривал.

— Попробуйте под коленом, — подсказала Коринна.

Чтобы удобнее было работать, они уложили тело Сатурна на одну из скамей.

Лицо Сатурна совсем побледнело, а глаза больше не двигались под веками. Вкупе стоял жуткий сквозняк, ибо запах горелой плоти стал уже просто непереносимым, и Коринне это не нравилось.

Брис потушил паяльную лампу. Из ног Сатурна на запятнанную скамью сочилась черная жидкость.

— Передохнем минутку? — сказал Жак.

Он вытер лоб тыльной стороной ладони. Раймон поднес руку ко рту. Ему хотелось петь.

Правая рука Сатурна походила на взорвавшийся фиговый плод. С нее свисали лохмы плоти и сухожилий.