— Имя? — жестко спросил он.

— Не прогневайся, Великий, я открою его тебе только на ухо. Когда я служил у Милицы, меня звали Спиком.

Лжевидохин едва приметно кивнул, признавая тем самым, что прозвище это ему знакомо.

— Ты готов служить?

— Твой раб до скончания века, о, величайший из великих!

Чародей подозвал собак, они непослушно вздрагивали под рукой и не сводили горящих глаз с кувшина.

А поглядеть же, и в самом деле, было на что, теперь и Лжевидохин насторожился: из широкой горловины выскользнул листик, поднималась зеленая лоза… Потом мелькнула кошачья лапа, цапнула веточку, пытаясь затолкать ее обратно в кувшин, с глаз долой, но другой побег начинал выпирать рядом. Слышно было, что кот отчаянно борется со своевольным растением.

— Что это у тебя там? — спросил оборотень и невольно оглянулся, подозревая подвох и опасность где угодно. Гости теснились ближе к престолу, сколько позволяли приличия, но середина палаты — там стоял забытый в цветах скоморох — оставалась пуста, скомороха и Нуту сторонились, как прокаженных, и Рукосил тотчас понял почему. Маленькая принцесса, стиснув зубы, торопилась развязать опутавшие юношу веревки, но, верно, не могла справиться с тугим бестолково завязанным узлом. Ни Нута, ни тем более скоморох нисколько не занимали Рукосила, он вовсе бы выкинул их из головы, когда бы не это грубое, на глазах двора и чужеземцев самоуправство. К тому же сказывалось общая взвинченность, которая витала в воздухе с начала сногсшибательной погони собак за котом и еще раньше… то самое озлобление, что бросило безмозглого едулопа на случайно подвернувшегося стражника.

— Полковник! — свирепо кинул оборотень, обернувшись к витязям. — Куда вы смотрите?! Привяжите принцессу… на пару с дураком. Да! Живо! — Несколько человек двинулись исполнять приказ.

Из кувшина доносилась возня и приглушенные чертыханья; зеленые побеги пробивались наверх и снова исчезали, схваченные проворной лапой.

— Что там? — раздражительно повторил Лжевидохин. — Что за шутки?

— Ничего не могу понять! — растерянно отозвался кувшин. — Это хотенчик…

— Какой хотенчик?

— Что я отнял у пигалика, — виновато гудел кувшин. — Он украл… пигалик украл хотенчик, волшебную палочку и с ней перстень, он украл их в Межибожском дворце. Я отнял у него, чтобы преподнести… господину. Тому, что должен владеть… Но проклятый сучок начал расти. Когда я сидел на дереве за окном. И на нем волшебный камень.

— Ну-ка, вылезай. Дай сюда, — распорядился Рукосил, ерзая в кресле. — Уберите собак, возьмите их на свору.

По указанию государя, запутавшегося вконец кота извлекли на свет, он удерживал в зубах сухую деревяшку, от который шли длинные шустрые побеги.

На конце рогульки тускло сверкнул камень. Рукосил сомнительно выпятил губы, не зная верить ли собственным глазам. Камень этот был безвозвратно потерянный два года назад, в пору крушения, Паракон. Когда Рукосил осторожно принял зеленеющее растение, он окончательно убедился, что судьба поворачивается лицом… та самая удача, что рано или поздно приходит к сильным. Паракон!

Перстень без затруднений сошел с деревяшки и Рукосил — едва ли он поступил бы так небрежно и необдуманно, если бы не кружившее голову волнение, — надел его на безымянный палец левой руки. Почти тотчас же он почувствовал легкое пожатие, которое не трудно было истолковать, как признание: Паракон приветствовал прежнего хозяина.

Усевшись в ногах, кот предано засматривал в глаза, ожидая доброго слова.