Я лично отношу послу письмо. Прочитав его, Госсен говорит мне с довольным видом:

— Вы правильно выбрали английский порт Аден для транзита. Я не сомневаюсь, что мой английский коллега и его советчики проявят большую уступчивость, узрев столько возможностей для контроля за вашим товаром. Да, это значительно облегчит мою задачу, но не боитесь ли вы угодить в пасть льва?

— Я нахожусь сейчас в безвыходном положении и готов на все, чтобы поскорее вырваться из страны, где царит произвол. На английской территории я смогу уповать на закон…

— Да, по крайней мере вы будете действовать легально…

— Большего мне и не надо…

В тот же день французский посол начал официальные переговоры с эфиопским правительством. Тафари боится Госсена и, следовательно, уважает его; Госсен — первый из французских дипломатов, кто осмелился дать ему отпор. Спрятавшись за спину английской миссии, негус трусливо выжидает, кто возьмет верх в споре, чтобы встать на сторону победителя.

XII

Опасные шутники

В городе не утихают разговоры об этой истории, и молва приписывает мне неслыханное богатство. Хорошо осведомленные люди подсчитывают: шесть тысяч ок по сорок фунтов стерлингов равняются двумстам сорока тысячам фунтов (около пятидесяти миллионов в местной валюте). Следовательно, Монфрейд — мультимиллионер. Обладая такими средствами, он может преодолеть любое препятствие, и Глейз, больше всех поднимающий шум, уже считает себя владельцем великолепной водолечебницы, которую он мечтает построить в Филао (курортное место с горячими источниками, где при жизни Менелика пытали осужденных).

В светском обществе, на «представительских» вечерах (в доме поверенного по делам железной дороги), частенько удостаиваемых посещением Тафари, неистощимый господин Ларивьер рассказывает обо мне бесконечные анекдоты, придумывая на ходу самые невероятные подробности, в основном заимствованные из английских приключенческих романов. Он делает это без злого умысла, не отдавая себе отчета, что многие принимают его небылицы за чистую монету, а другие притворяются, что верят им, для того чтобы в свою очередь поразить еще чье-либо воображение. Даже у тех, кто прекрасно ко мне относится и хорошо знает краснобая Ларивьера, появляется тень сомнения, ибо клевета не проходит бесследно. Подобные болтуны причиняют много вреда: Ларивьер создал определенное общественное мнение, жертвой которого я едва не стал несколько лет спустя при трагических обстоятельствах.

XIII

Отвоеванный вагон

Спустя неделю после нашей последней встречи меня вызывает посол. В миссии я встречаюсь с эфиопом — представителем негуса и Зафиро, приветствующим меня с удвоенной любезностью, присущей левантинцам. В глубине комнаты за столиком сидит молодой секретарь посла Лекюйер.

Госсен открывает собрание. Его суровый властный вид создает контраст с наигранной веселостью грека и тупым самодовольством эфиопа.

Быстро представив присутствующих, Госсен обращается ко мне:

— Я доложил Его Величеству о вашем предложении вернуть товар, конфискованный таможней в Джибути. Мой британский коллега счел своим долгом вмешаться в дело не по собственной воле, а по просьбе суданского правительства, которое опасается ввоза шарраса на свою территорию. Вследствие этого он не мог одобрить вашего желания, и мы обратились к Его Величеству с просьбой разрешить переправить товар в исходный пункт. Негус дал на это добро, и мы решили, что ваш товар будет помещен в вагон поезда, скрепленный тройной печатью — печатью правителя и обеих миссий.

Зафиро перебивает посла:

— Я требую, чтобы господин де Монфрейд обязался доставить груз в Аден…

Госсен хмурится и стучит по столу линейкой.