|
Мать обняла его, когда он вошел, и Эльза тоже. Он сел у телевизора, между матерью и Эльзой, и обе погладили его по коленям, как будто его только что спасли чуть ли не от смерти. В новостях только и рассказывали об обнаружении тела и его перевозке в городской морг, где власти занимались важными делами. Журналистка точно не знала, что происходит в морге, и не смогла найти свидетеля, желавшего поговорить, поэтому просто продолжала болтать, как у них принято.
Тео хотел рассказать всем, что наблюдал за происходившим на реке с высоты птичьего полета, но это могло бы усложнить все еще больше. Журналистка сообщила, что полиция ждет заключения криминалистической лаборатории штата, и надеялась узнать большей ближайшие часы. — Бедная девочка, — произнесла Эльза уже не впервые. — Почему вы так говорите? — спросил Тео. — Не поняла. — Вы не знаете, девочка ли это. Вы не знаете, Эйприл это или нет. Мы ведь ничего не знаем, правда? Взрослые переглянулись. Обе женщины продолжали поглаживать колени Тео. — Ты прав, — заявил мистер Бун, но лишь для того чтобы успокоить сына. В сотый раз по телевизору показали фотографию Джека Липера и пересказали его биографию. Когда стало очевидно, что никакой новой информации нет, репортеры принялись повторять то, что уже было известно. Мистер Бун удалился. Клиент в коридоре ожидал миссис Бун. У Эльзы звонил телефон. Наконец Тео пробрался в свой «кабинет» в задней части здания. Судья последовал за Тео, и тот долго сидел, почесывая голову пса и разговаривая с ним. Так им обоим становилось лучше. Тео положил ноги на стол и окинул взглядом свой маленький «кабинет». Он посмотрел на стену, где висел его любимый шарж. Глядя на него, Тео всегда улыбался. Это был искусный карандашный портрет юного Теодора Буна, адвоката; в костюме и с галстуком, он выступал в суде, а над его головой пролетал молоток, в то время как присяжные захлебывались от смеха. Надпись на рисунке гласила: «Отклоняется!» В правом нижнем углу автор шаржа нацарапал свое имя — «Эйприл Финнимор». Она подарила рисунок Тео на день рождения год назад. Неужели ее карьера закончилась, так и не начавшись? Была ли Эйприл, милая тринадцатилетняя девочка, мертва, жестоко похищена и убита, потому что никто о ней не заботился? Руки у Тео дрожали, а во рту пересохло. Он закрыл дверь и запер ее за собой, потом подошел к рисунку и нежно погладил подпись. Глаза Тео увлажнились — он заплакал. Упав на пол, он плакал еще долго. Судья устроился подле него и с печальным видом за ним наблюдал.
Глава 9
Прошел час, и все окутала темнота. Тео сидел на своем рабочем месте за маленьким складным столиком для игры в карты, на котором красовались «юридические» принадлежности — ежедневник, маленькие цифровые часы, набор со стилизованной перьевой ручкой, деревянная табличка с его именем. Перед ним лежал открытый учебник алгебры. Тео вглядывался в страницы уже долгое время, но не мог ни читать, ни переворачивать их. Его тетрадь тоже была открыта, однако лист так и остался пустым. Он мог думать только об Эйприл и о том ужасе, который испытал, когда издали наблюдал, как полиция выуживала тело из заводи реки Янси. Конечно, самого тела он не видел, зато видел, как полицейские и аквалангисты что-то окружили и развили лихорадочную активность, чтобы это достать. Наверняка это был труп. Мертвый человек. Иначе зачем полиции приезжать туда и предпринимать такие действия? За последнюю неделю в Страттенберге больше никто не пропал, да и за весь последний год тоже, если уж на то пошло. В списке пропавших значилось только одно имя, и Тео был убежден, что Эйприл мертва. Похищена, убита, сброшена в воду Джеком Липером. Тео не мог дождаться суда над Липером. |
