– И тебя не волновало, что я бы поверила, что тебя убили? – с горечью спрашиваю я.

– Ты бы думала так всего минуту. По плану Карл должен был вытащить тебя из машины и позволить Неду уехать, а потом мы увезли бы тебя в безопасное место. Но Нед действовал слишком быстро.

– Карл и был стрелком, – вдруг догадываюсь я.

– Да.

Я хмурюсь, меня не отпускает одна деталь в рассказе Хантера.

– Значит, Лукас только притворялся, что знает Лину?

– Точно.

– Но если он не знал Лину, зачем участвовал в нашем похищении?

– Он и не участвовал.

– Но ведь он там был, в том доме с Карлом. Лукас был вторым похитителем.

Сквозь дверь я чувствую охватившее Хантера напряжение. Оно все растет, пока не начинает душить. Сначала я никак не могу понять. А потом вдруг понимаю – и все жестоко и поразительно становится на свои места. Я гадаю, как могла быть настолько слепа…

Даю себе минуту, чтобы успокоиться.

– Можешь дать мне ключ? – спрашиваю я.

– Конечно, – негромко отзывается Хантер. – Амели, я…

Он осекается, не зная, как продолжить. Ждет, когда я отопру замок, ключом, который просунул под дверь.

Я беру ключ, поднимаюсь на ноги. А потом просто ухожу.

25

Я сижу на скамейке на пляже Френч-бей, не обращая внимания на холодный ветер, дующий с моря. Как я могла быть такой слепой? Но я ведь думала, он погиб.

Заново прокручиваю в памяти нападение, вдруг я что-то упустила – мелочь, которая подсказала бы мне, что все это лишь спектакль. Но ничего не могу вспомнить. Все казалось настоящим: и то, как Хантера вытаскивали из машины, и звук выстрела, и расплывшаяся под телом кровь.

Унизительнее всего то, что он наверняка слышал, как я кричала от горя, когда его «застрелили». Меня обжигает гнев. Если бы Карл и Хантер хоть немного переживали обо мне, они могли бы догадаться, что я считаю Лукаса причастным и к убийству Хантера, и к похищению. Отсюда и предположение, что Лукас – один из мужчин, которые держали нас под замком. Но они никогда не думали обо мне, о том, какие я выводы сделаю, что почувствую. Если бы Хантер хоть чуть-чуть раскаивался в том, какие причинил мне страдания за те две недели, что я провела в заточении, он бы мне признался. Но Хантер промолчал. И ни один из них ни разу не подумал, как больно мне было потерять подруг.

Меня не мучает совесть за то, что я ушла от него и бросила взаперти. Я вовсе не хотела, чтобы он пережил то же, что и я, хотя порадовалась отсутствию в сарае окон; Хантера не спасут, пока та темноволосая женщина – видимо, его подруга – не встревожится, почему он не явился к ужину. Мне невыносима мысль, что Хантер слышал, как я плакала о нем, когда считала мертвым. Он слишком много обо мне знает.

Звоню в авиакомпанию, заказываю обратный билет на воскресенье – через два дня. Я бы хотела уехать завтра, но мне придется увидеться с Хантером, потому что мы не договорили. Но он может найти меня. Хантер догадается, что я остановилась в Акароа, и ему не понадобится много времени, чтобы выяснить где. Конечно, он найдет меня, ведь у нас осталось незаконченное дело.

Но он не приходит, ни в тот вечер, ни на следующий день. Рано утром в воскресенье – рейс в восемь вечера, а мне еще нужно собрать вещи – я поднимаюсь по холму к дому, сгорая от негодования, что приходится самой туда тащиться. Надеюсь, его женщина окажется там; пусть знает правду: она живет с похитителем девушек.

Грузовик у дома, но вокруг, похоже, никого нет, и я сажусь ждать. Проходит некоторое время, прежде чем меня осеняет: все точно так же, как было, когда я уходила два дня назад. Автомобиль стоит на том же месте, дверь по-прежнему открыта. Присмотревшись, я вижу на приборной панели телефон Хантера.