– Несс! – воскликнул Капоне, поднялся и подошел к решетке с протянутой громадной рукой.

На лице Элиота появилась слабая ироническая улыбка, когда он пожимал руку, просунутую через решетку.

– Мы не обижаемся друг на друга, правда? – проговорил Капоне с обезоруживающей улыбкой.

– Разумеется, – сказал Элиот.

Капоне отнюдь не был гигантом, как предполагали многие, кроме того, как и его противник Элиот Несс, он был гораздо моложе, чем думали люди: ему было, пожалуй, тридцать два или тридцать три года. Однако плечи его были широкими, как у спортсмена, а голова круглой, как тыква. Его полное лицо создавало обманчивое впечатление – толстым он не был.

Что меня действительно поразило, так это его глаза: зеленовато-серые, маленькие, круглые и сверкающие, наполовину скрытые черными густыми бровями, сходящимися на переносице.

Его большие мускулистые руки смотрелись очень эффектно, когда он положил их на прутья решетки, однако ноги его в черных кожаных туфлях с острыми носками были маленькими, почти изящными.

– Есть какие-нибудь новости? – с озабоченным видом спросил Капоне.

– Что тебя интересует, Аль? – ответил Несс встречным вопросом.

– Ребенок!

– Никаких.

Капоне скорбно вздохнул.

Я стоял позади Несса, возле сидящего охранника. Элиот не представил меня, и Капоне не обращал на меня никакого внимания. Да и зачем мне было вмешиваться в разговор старых приятелей?

Кроме того, мне было весело от мысли, что Капоне, возможно, принял меня за Неприкасаемого.

– Поймите, мистер Несс, я не прошу, чтобы мне делали уступки. Если я ничего не смогу сделать для этого ребенка, бросьте, черт возьми, меня обратно в тюрьму.

– По-моему, ты и так в тюрьме, Аль.

– Послушайте, я знаю, как вы ко мне относитесь. Но если меня выпустят отсюда, я дам любую подписку, какую попросят. Если, конечно, они заинтересованы в том, чтобы ребенок вернулся к родителям.

Капоне старался, чтобы его беспокойство за судьбу Чарльза Линдберга-младшего прозвучало искренне, но слова его больше походили на угрозу.

– Можете сопровождать меня, Несс, если хотите. Не отходите от меня ни днем ни ночью, пока мы не вернем ребенка родителям.

– Кроме тебя и меня, никого не будет, а, Аль?

– А сюда я пришлю своего младшего брата, который останется в тюрьме вместо меня до моего возвращения. Неужели вы думаете, что я предам своего родного брата и оставлю его здесь? Я не сделаю этого, хотя мне бы очень хотелось сбежать от великого Элиота Несса!

Несс промолчал; за него все сказала его слабая ироническая улыбка.

Серое лицо Капоне начало краснеть. Веки его зеленовато-серых глаз приподнялись. Смазливый парнишка в камере раскладывал пасьянс, не обращая на нас внимания. Солнечный свет, проникающий через зарешеченные окна, рисовал на полу узоры.

Капоне попытался превратить свой гнев в душевный порыв.

– Дайте мне возможность показать, на что я способен! В течение двадцати четырех часов я уже буду знать, находится ли ребенок в руках профессиональной преступной организации, или его похитил преступник, промышляющий в одиночку. Любой, кто хоть немного связан с преступным миром, знает, что мне можно доверять. Нет такой преступной организации, которая бы не положилась на меня, если бы родители ребенка захотели заплатить выкуп.

– И что ты попросишь у федеральных властей, Аль, если тебе удастся провернуть этот трюк?

Он резанул воздух руками, словно арбитр во время футбольного матча.

– Это не трюк. Если я ничего не смогу для вас сделать, то вернусь сюда, и пусть надо мной продолжает вершиться правосудие.

– Ты не ответил на мой вопрос, Аль.