— Неа. — Она собиралась сказать это ровной интонацией, но, по правде говоря, Блу чувствовала себя чересчур любопытной от мысли, что Гэнси с Адамом, оба, покидают город. Вообще-то, чувствовала она себя в точности, как звучал голос Ноа.

Ноа отважно предложил:

— Я впущу тебя на Монмаут.

Блу тут же покраснела. Одна из её потаенных и навязчивых фантазий была неосуществимой: жизнь в Монмауте. Она считала, что никогда не станет по-настоящему одной из них, пока будет жить на Фокс Вей 300. Она никогда не будет по-настоящему одной из них, пока не станет ученицей Аглионбая. Что означало, что она никогда по-настоящему не станет одной из них, пока будет девушкой. Такая несправедливость требовала не упускать эти несколько ночей. Ей не верилось, что Ноа так точно догадался о её желании. Чтобы скрыть свое смущение, она сердито спросила:

— И я весь день буду зависать с тобой и Ронаном?

На что Ноа радостно ответил:

— Там же теперь есть бильярд! Я худший бильярдист на свете! Это же чудесно. — Его рука крепче обняла её плечи. — Вот, черт! Кто-то идет.

К ним по тротуару шел мужчина. Он был очень подобран и в большинстве своем… серым. В то же самое время, когда Блу оценивала этого Серого Человека, ей пришла мысль, что ее также оценивали.

С мгновение они оба смотрели друг на друга с некоторым обоюдным решением не недооценивать друг друга.

— Здравствуйте, — сердечно сказал он. — Я не хотел мешать.

Прежде всего, то, как он выразился, означало, что он мог видеть Ноа, а не каждому это давалось. Во-вторых, он был вежлив, а Блу не сталкивалась прежде с подобной вежливостью. Вежливость Гэнси подавляла. Вежливость Адама стремилась всех успокоить. И этот человек был вежлив в остром, подвергающем сомнению варианте. Он был вежлив, как могут быть вежливы щупальца, осторожно прощупывающие поверхность, проверяя, желая посмотреть на реакцию на свое присутствие.

Он был, неожиданно решила Блу, очень умным. Шутки с ним плохи.

Она жестом указала на свою промокшую одежду.

— Это искусство перформанса. Мы воспроизводим «Русалочку». Не в деснеевской версии.

А это уже её щупальца проводили небольшой тест.

Серый Человек приятно улыбнулся.

— А он принц? Ты его заколишь или превратишься в конце в морскую пену?

— Разумеется, превращусь в пену, — сказала чрезвычайно довольная Блу.

— Я всегда считал, что она должна была заколоть его, — задумчиво пробормотал он. — Я ищу Мору.

— А. — Теперь все встало на свои места. Это был мистер Грей. Она слышала его имя, когда Мора, Кайла и Персефона шептались между собой несколько дней назад. Особенно шептались Кайла с Персефоной. — Вы наемник.

В мистере Грее было довольно такта, чтобы выглядеть сраженным.

— О. А ты дочь. Блу.

— Единственная и неповторимая. — Блу зафиксировала на нем проницательный взгляд. — Итак, у вас есть любимое оружие?

Не пропуская удара, он ответил:

— Случай.

Теперь уже она приподняла бровь.

— Ладно. Пойдемте. Ноа, я вернусь через секунду.

Она проводила Серого Человека внутрь. Обычно новые посетители пытались сообщить о её неординарном доме, что ей было и без них известно. Её дом состоял из двух, связанных вместе, домов, ни одно из строений само по себе не напоминало дворец. Узкие коридоры с жадностью склонялись друг к другу. В каком-нибудь случайном шкафу непременно что-то булькало. Деревянные полы были так же вздыблены, как асфальт перед домом, будто корни грозились прорваться меж досок. Некоторые стены были выкрашены в ярко-лиловые и синие цвета, а иные были оклеены обоями десятилетия назад.