Зинка сразу к нам кинулась. До этого она стояла без движения, выпучив глаза, даже хрипнуть боялась.

— Ой, родненькие, и что ж это делается!..

А бандиты, гляжу, уже из машин повылазили и к нам заходят. Всего пять человек их было, С Николаем во главе, а Владимира нигде не видать.

"Так… — подумал я. — Интересно, что все это значит и как теперь крутиться?"

Тузик выскочил было на них, но один из них так его прикладом короткого автомата шандарахнул, что пес в воздухе перекувырнулся и затих, повизгивая.

И вот они по крыльцу протопали и в дом вошли.

— Здорово, Михалыч! — сказал Николай. — Ну что, готов ехать с нами?

— Не совсем еще, — ответил я. — Вот, домашние дела улаживаю.

— Придется недоулаженными оставить. Время вышло!

— А чего это, — спросил я, — вы за мной в таком составе приехали, вооруженными до зубов, будто я — это не я, а банда целая?

Николай усмехнулся.

— Неспокойные дни, вот и бережемся. Но до тебя это не касается. Поехали!

— Да никуда батька не поедет! — сказал Константин.

Николай к нему повернулся, нехорошо посмотрел.

— А это не тебе решать, щенку.

— Полегче, — подал голос Гришка.

— У нас что, тут, разговор намечается? — ухмыльнулся Николай. — Вот и поговорим. К стенке!

И знак своим четырем козлодоям сделал, они на нас стволы навели.

Ну, делать нечего, против ствола любая сила никуда. Вот и стали мы все к стенке отступать.

— А ты, щенок, сюда иди, — сказал Николай.

Константин пошел к столу, как ему было указано. Эти четверо, со стволами, тоже к столу пододвинулись.

— Садись, — сказал Николай. — Руки на стол.

Константин сел, сделал, как ему велено.

— А сейчас, — сказал Николай, — мы тебе нечто вроде распятия изобразим, только в сидячем виде.

И, взяв большой кухонный нож, в левую руку Константина вогнал, в ближнюю к нему, в самое запястье. Только хрустнуло.

Константин лишь зубами скрипнул, крик подавляя, а Зинка заголосила:

— Что делаете, ироды?!..

— Уйми свою бабу! — гаркнул мне Николай. — Не то совсем плохо всем вам будет! Я и так на нерве!

А я заметил, что, пока все ближе к столу пододвинулись, отойдя от двери, да на Константина и на нас во все глаза смотрят, оружием поигрывая, чтобы мы чего не рыпнулись, Виталик Горбылкин этим воспользовался и, выбравшись из-за печки, стал за спинами бандитов к выходу пробираться, на самых цыпочках.

Только одной половицей он все равно скрипнул. А может, Николай моему взгляду удивился, поневоле ему за спину устремленному, вот и оглянулся.

— Вот он, гад! — заорал он. — Так вы ещё и его прячете! Хватай его!

Двое бандюг на придурка кинулись, придурок одного из них ножом своим попытался достать, только промахнулся и бандюга ему руку вывернул, голова придурка куда-то вниз нырнула, второй бандюга на него насел, чтобы совсем скрутить — и заорал от боли.

— Гаденыш! За палец до крови укусил!

И заплясал, окровавленным пальцем в воздухе тряся.

И тут, на какой-то момент, внимание всех бандитов на придурке сосредоточилось, все на секунду головы от нас отвернули. И сыновья мои, не будь дураки, этим воспользовались. Гришка в один прыжок возле двух бандюг, продолжавших нас стеречь, оказался, и кулаки его только мелькнули, и оба бандюги — с копыт, а Константин, зубы стиснув, вырвал нож из стола и из руки, и на Николая кинулся.