— Здрасьте! — проворчал Гришка. — Вот и менты пожаловали!

— Так это приятель мой, лейтенант Гущиков, глава угрозыска, — сказал я, глядя, кто из машины вылезает. — К нам зайти хочет.

Лейтенант оглядел джип, потом по дорожке к дому направился. При этом рукой со значением махал: мол, с миром иду, не вдумайте глупостей делать.

— Ладно уж, — сказал я. — Вы уйдите отсюда, и оружие уберите. А я его встречу. Договоримся. Не чужие, чай.

И направился я на веранду, лейтенанта встречать.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Гущиков, увидев меня, остановился и чуть не икнул.

— Бурцев!.. Ты как сюда затесался, твою мать!..

— Да вот, товарищ лейтенант, — ответил я, — звезда, выходит, у нас такая, чтобы в самое дерьмо вляпываться. Да вы заходите, заходите, вам-то мы только рады.

Он поднялся на веранду, оглянулся на раскуроченный и перевернутый "джип".

— Вот уж повеселились, да? — хмуро сказал он. — Значит, правильно сигнал поступил, что здесь черт-те-что происходит. А стрелял кто?

— Не мы, — сказал я. — По нам стреляли.

— И вас, выходит, засады на всех дорогах ждут, когда вы этот дом покинете?

— Засады?.. — мне нехорошо стало. Получалось, мы в этом доме как в ловушке. — Чего ж вы их не разогнали, если знаете, что это бандитские засады?

— А за что их разгонять? — невесело ухмыльнулся он. — Ребята на пикники устроились, шашлыки жарят, никого не трогают. Разгонять не имею права. А проверять, есть у них оружие или нет, как я могу-то, с тремя людьми? Это надо подкрепление из райцентра требовать.

— Вот и потребуйте! — сказал я.

— Может, и потребую… — вздохнул он. — Только давай в дом зайдем. Неровен час, кто-нибудь по тебе из-за деревьев пальнуть вздумает… да мимо тебя и промахнется, в меня угодит.

— Да милости прошу, — сказал я.

И провел я его в большую комнату, он в сторону кухни взглянул: в приоткрытую дверь видно было, как мои богатыри подзаправляются там после ратных подвигов, наворачивают так, что за ушами трещит. Как раз картинка мелькнула, как Мишка, в белой своей рубахе, огромный ломоть хлеба огромным ножом отхватил и шмот копченой говядины на него шмякнул.

Я дверь притворил, чтобы лейтенанта не смущать, да и чтобы разговаривать нам сподручней было.

— Одного я знаю, — сказал он. — А остальные двое — тоже твои сыновья?

— Они самые, — сказал я. — На выручку вызвал.

— Выходит, есть от чего спасаться? И почему у Константина левая рука в кровавой повязке?

— Так пытали его, — объяснил я.

— Пытали?!..

— Ну да, у меня на глазах. Хотели, чтобы мы с ним в милицию с повинной явились и убийство Шиндаря на себя взяли. Сперва огромные деньжищи предлагали, потом пытать начали. Если б не старшие сыновья, не отбились бы мы.

Лейтенант совсем нахмурился. И, вроде как, по-человечески хмурился он, если не с сочувствием, то с пониманием.

— А отбившись, сюда отступили, в этот дом? — спросил. — Случайно так получилось, или как?

— Или как, — ответил я. — Только, боюсь, если я вам всю правду расскажу, вы мне не поверите. Брехуном обзовете, или того хуже.

— Правда — она всегда странная, — он за стол присел, пальцы рук переплел.. — Валяй, выкладывай.