— Найдется, — ответил Фухе и машинально полез в карман за сигаретами.

В следующую секунду на голову Фухе обрушился страшный удар, и свет в глазах комиссара померк.

* * *

— …И до часу ночи чтобы этот легавый стал жмуриком, — это были первые слова, которые Фухе услышал, очнувшись.

— А что делать с вашей дочерью? — поинтересовался другой голос, который, как понял комиссар, принадлежал Мумак Сингху.

«Замумачу!» — со злостью подумал Фухе, ощупывая большую шишку на затылке.

— Облом, в натуре, но прийдется и ее тоже кончить, — узнал комиссар голос магараджи. — Слишком много знает.

— Я понял, господин.

— И хорошо, что усек. В час клиенты приваливают. Все должно быть чики-чики.

— Яволь! — ответил Мумак Сингх почему-то по-немецки.

По коридору затопали удаляющиеся шаги, и все смолкло.

Фухе с трудом сел и огляделся по сторонам. Он находился в крохотной сырой камере без окон; под потолком горела в полнакала засиженная мухами лампочка без абажура. Дверь была окована толстыми листами железа и, как тут же убедился комиссар, заперта.

«Ну почему они никогда не забывают запереть дверь?» — с тоской подумал Фухе. Он исследовал содержимое своих карманов и убедился, что и пресс-папье, и «Магнум» бесследно исчезли. На сигареты и спички бандиты, правда, не позарились, и Фухе тут же закурил. Тут комиссар догадался посмотреть на уцелевшие часы. Было около половины одиннадцатого вечера.

Времени оставалось совсем мало.

Не успел Фухе докурить сигарету, как в коридоре снова послышались шаги, и в двери открылось маленькое зарешетченное окошечко.

— Ну что, господин комиссар, очнулись? — в окошке появилось расплывшееся в довольной ухмылке лицо Мумак Сингха.

— Это ты меня треснул? — поинтересовался в ответ Фухе.

— Разумеется! — еще больше расплылся в улыбке Мумак Сингх.

— Неплохо, — оценил комиссар. — Но слабовато. После моих ударов обычно не выживают. И ты не выживешь.

Мумак Сингх весь затрясся от смеха, но тут же взвыл, схватившись за левый глаз, в который угодил метко пущенный комиссаром окурок «Синей птицы».

— Первый раз сижу в вашей тюрьме, — сообщил Фухе. — Но должен заметить, что окошки в дверях у вас хреновые: решетка слишком крупная. Ты сам только что убедился.

— Спасибо, что подсказали, — ехидно ответил Мумак Сингх, обнаруживший, что глаз его, как ни странно, цел. — Только вам это уже без разницы. Сегодня у Кали будет в два раза больше пищи, чем обычно.

Фухе невольно вздрогнул, но постарался не показать, насколько его заинтересовали слова Мумака.

— Ага, дрожишь! — по-своему истолковал тюремщик движение комиссара. — Ты будешь дрожать еще не так, когда тебя введут в зал Посвященных. Магараджа, этот жалкий торговец наркотиками, приказал просто убить тебя и его дочь но мы поступим лучше. Сегодня — ночь Кали. Скоро, скоро наша богиня вновь вкусит жертвенной крови — и благодать снизойдет на верных сыновей и дочерей Кали!

Но сначала ты у меня съешь этот «бычок».

Мумак Сингх подобрал с пола угодивший ему в глаз окурок и начал звенеть ключами в поисках нужного. Но тут, видимо, какая-то мысль пришла в голову тюремщику, и он на мгновение застыл.

— Что, испугался? — подзадорил его Фухе.

— А пусть даже и испугался, — неожиданно легко согласился Мумак Сингх. — Я понял, чего ты хотел! Чтобы я разозлился и открыл дверь — вот тут-то ты бы на меня и бросился.