В «Дроздах» за стойкой вместо бармена торчала неизвестная комиссару дама в бигудях на босу ногу. Она подозрительно покосилась на Фухе:

— Пива захотел? В десять утра? Ты на службе или как?

Пока Фухе придумывал подобающий случаю ответ, барменша сняла телефонную трубку, набрала номер и о чем-то спросила.

— Да-да, за пивом притащился, — сказала она в трубку и кивнула на комиссара.

Через секунду она передала трубку Фухе.

Тот угрюмо слушал пару минут, потом обреченно кивнул головой и отчеканил:

— Есть! Так точно! Разрешите идти? — и с безумными глазами рванулся куда-то мимо дверей.

Выскочив с трудом на улицу, Фухе принялся ловить такси. Через пятнадцать минут он уже осторожно открывал массивную дверь с табличкой: «Ст. комиссар ДЮМОН». В квартире Фухе застал совершенно невозможную картину: шеф поголовной полиции, гроза преступного мира, ветеран сыска господин Дюмон стоял в женском халате и с веником в позе нашкодившего кота. На его лице бродила глупая заискивающая улыбка.

При виде Фухе улыбка потухла. Дюмон вытащил руку из-за спины. В ней оказалась початая бутыль коньяка. Шеф вопросительно качнул стеклотарой.

Фухе был не против, и сотрудники выпили.

— Что за новости? — изумился Фухе. — Почему всюду эти?.. — он выразительно изобразил высокие женские прически.

— А ты газеты сегодня читал? — спросил шеф. — Там все написано.

Комиссар вынул из кармана мятые газетные листки и принялся за чтение.

Заголовки кричали: «ЕЖЕГОДНЫЙ МАТРИАРХАТ. ТОЛЬКО ОДИН ДЕНЬ В ГОДУ».

Грянул телефонный звонок. Дюмон поднял трубку.

— Да, прибыл, да, — он покосился на комиссара, допившего из стакана и поставившего его на полированный стол. — Да, уже убрал. Конечно, успеет!

Дюмон положил трубку и тяжело вздохнул. Фухе посмотрел на часы.

— Пицца! — внезапно завопил он. — Я забыл про пиццу! Не видать мне теперь премии!

— Точно! — подтвердил начальник. — Она у меня такая…

Фухе умчался. Дюмон допил коньяк и стал протирать мебель.

Комиссар так спешил за пиццей, что, увидев на улице Пупендайка — тот уже год находился в розыске — не стал задерживаться, а, добравшись до пиццерии, позвонил в участок.

Трубку взяла какая-то дама, вероятно, жена дежурного полицейского. Фухе доложил обстановку. Дама записала.

— Пупендайк обвиняется в трех убийствах и ограблении Национального банка. Он был с какой-то барышней…

— С маленькой полной брюнеткой? — внезапно переспросила невидимая дежурная.

— Нет, — возразил Фухе. — С высокой стройной блондинкой.

— Боже мой! — завизжала дама на том конце провода. — Какое несчастье! Бедная Лорен!

Телефон дал отбой. Фухе пожал плечами, купил пиццу и заспешил обратно.

На следующий день, когда мужчины снова заняли свои привычные места и должности, в кабинет Фухе просунулась уборщица Мадлен с донесением.

Комиссар бегло прочитал странички и расплылся в улыбке.

Вошел Дюмон.

— Ты слыхал? — начал он с порога.

Фухе почтительно молчал.

— Надо же, целый год его ищут, чтобы привести в исполнение смертный приговор, а тут на тебе! — продолжал Дюмон. — Это я о Пупендайке. Найден мертвым с многочисленными травмами черепа. В голове остались щепки и целые куски дерева: били, видимо, каким-то тупым предметом, например, дубиной.

— Скалкой, — подсказал догадливый комиссар. — Скалкой или молотком для отбивания мяса, он тоже деревянный.