|
До этого она обитала в пансионе, размещаясь в крошечной комнатке – «меньше, чем каморка моей филиппинской служанки в Ньюмаркете» – со встроенной кухней. Если бы ей не приходилось столько ездить, выполняя поручения Фукуды, ее доконали бы приступы клаустрофобии и одиночество. Да, она была любовницей Фукуды – но лишь одной из многих его любовниц. Японец никогда не скрывал, что спит с разными женщинами. Время от времени он оставлял ее на ночь у себя, а потом мог не давать о себе знать несколько недель. В такие периоды их отношения были в буквальном смысле слова деловыми: отношениями патрона и служащей. В чем заключались «поручения» господина Фукуды? Наркотики, контрабанда бриллиантов, картин, оружия, деньги? Подчас она и сама толком этого не знала. Увозила и привозила то, что он давал, – чемоданы, пакеты, сумки или портфели. И к счастью, – она постучала по деревянному столу, – до сих пор ей удавалось благополучно проходить через таможни, пересекать границы и не попасть на заметку к полицейским. Путешествуя таким образом по Азии и Африке, она на своей шкуре узнала, что такое панический страх. Но, с другой стороны, никогда раньше не жила такой напряженной, такой насыщенной жизнью, и каждая поездка дарила ей ощущение, что жизнь – чудесное приключение. «Теперь у меня все по‑другому, и Ньюмаркет по сравнению с этим – медленная смерть в окружении лошадей!» Проработав на Фукуду два года, она получила от шефа, довольного ее успехами, своего рода награду: «Ты заслужила право жить со мной под одной крышей».
– Все кончится тем, что тебя зарежут, убьют или на долгие годы упекут в самую кошмарную тюрьму, – сказал я. – Ты сошла с ума? Если все, что ты рассказываешь, правда, безрассудство твое не знает предела. Когда тебя засекут на контрабанде наркотиков или на чем‑нибудь похуже, думаешь, этот бандит о тебе позаботится? – Нет, конечно! Он и сам меня об этом предупреждал, – перебила она. – Он, по крайней мере, со мной очень откровенен… Если тебя схватят – выкручивайся как можешь. Я тебя не знаю и никогда не знал. Понятно? Меня это не касается. – Сразу видно, что он тебя любит. – Меня? Нет. Он никого не любит, тут мы с ним похожи. Но у него характер сильнее, и вообще он сильнее меня. Мы сидели вместе уже больше часа. Начало смеркаться. Я не знал, что еще ей сказать. И совсем пал духом. Впервые мне казалось, что она душой и телом принадлежит какому‑то мужчине. Итак, улетучились последние надежды: скверная девчонка никогда не будет твоей, несмышленыш. – Что‑то ты взгрустнул, – улыбнулась она. – Из‑за моих откровений? Но ты единственный человек, кому я могу довериться и рассказать такие вещи. А мне очень нужно было кому‑то открыться. Но, наверное, напрасно я это сделала. Давай так: я тебя поцелую – и ты меня простишь. – Мне больно узнать, что впервые в жизни ты кого‑то по‑настоящему полюбила, и этот кто‑то – не я. – Да нет, это не любовь, – повторила она, мотнув головой. – Все куда сложнее… Скорее это болезнь, я ведь уже говорила. Болезнь, которая помогает мне почувствовать себя живой, полезной, активной. Да только не счастливой. В меня словно бес вселился. Не смейся, я не шучу, иногда я чувствую, что одержима Фукудой. – Если ты так его боишься, значит, не рискнешь лечь со мной в постель. А ведь я примчался в Токио, чтобы ты сводила меня в «Шато Мэгуру». Рассказывая о своей жизни с Фукудой, она сохраняла очень серьезный вид, но услышав мою просьбу, широко распахнула глаза и закатилась веселым смехом. – Да ведь ты только что сюда приехал, откуда же тебе известно про «Шато Мэгуру»? – От моего друга, переводчика Саломона Толедано, он с некоторых пор сам себя называет Толмач из «Шато Мэгуру». |
