— Я тоже, — подтвердил Рауль.

— Ну вот еще, спать! — смеясь сказал Ожье.

— Слишком жарко, чтобы спать… А вот в ту ночь, когда они свалились как снег на голову, чтобы послать меня, было гораздо прохладнее.

«Ого! — подумала королева. — Порошок начинает действовать!»

— Ну что же, — сказала она вслух, — вы можете идти спать. Но я боюсь этого старого замка, и если бы господин Ожье согласился посидеть со мной…

— О, хоть до утра!

— Отлично, мы посидим, поболтаем, и вы расскажете мне о своем путешествии.

Нанси подмигнула Раулю, и паж, взяв под руку Памфила, стоявшего не особенно твердо на ногах после обильного возлияния в честь веселого бога Бахуса, стал подталкивать его к двери.

— Куда вы меня уводите? — спросил старик.

— Ах вы наивный управитель! — смеясь ответила ему Нанси. — Разве вы не видите, что наша тетушка и господин Ожье…

— Любят друг друга.

— Да ведь они должны жениться после сбора винограда! Поняли теперь?

— Вы совершенно правы! — согласился управитель и, простившись с молодыми людьми, пошатываясь, стал подниматься по лестнице к себе наверх.

Но молодые люди не ушли спать, а вернулись к дверям столовой. Здесь Нанси приложила глаз к замочной скважине.

— Что вы делаете? — спросил Рауль.

— Делаю свое дело: подслушиваю и подглядываю, как то и полагается хорошо воспитанной камеристке.

— И вы думаете, что…

— Я, милочка, думаю многое. Прежде всего я думаю, что мой порошок делает человека очень разговорчивым.

— Вернее сказать, таково было мнение вашего батюшки.

— Затем я думаю, что Ожье пьян.

— Это сразу видно.

— Он предприимчив.

— Еще бы!

— А наша королева пойдет на что угодно, лишь бы разузнать, откуда у него кольцо наваррского короля. Кроме того, Ожье пришелся ей по вкусу.

— Вы думаете?

— И конце концов я думаю, что ты несравненно счастливее в данный момент, чем наваррский король, у которого должен чесаться лоб.

— Ах, дорогая Нанси, вы умны как маленький чертенок! — шепнул паж и, притянув к себе голову камеристки, крепко поцеловал ее.

— Тише! — шепнула Нанси. — Будем слушать!

Королева Маргарита, несмотря на свою молодость, помогала своими советами престарелому сиру де Бурдейль, аббату Брантому, когда тот писал свою знаменитую книгу «Жизнеописание дам, прославившихся любовными приключениями». Наконец, она в совершенстве изучила искусство обольщения, и не было другой женщины, которая могла бы подобно ей отыскать более чарующие нотки голоса, избрать более обворожительную позу, направить более удачно нежный взгляд, чем она.

Когда Рауль и Нанси вышли из комнаты, она откинулась на спинку кресла и, чаруя Ожье загадочным, обволакивающим взглядом, нежно спросила:

— Вы и в самом деле не хотите спать?

— Могу ли я думать о сне, когда вы удостаиваете меня своим обществом! — пылко ответил тот.

— А знаете ли, когда вы уехали сегодня в Блуа, я тоже, как и моя племянница, подумала, что вы отправляетесь на свиданье.

— Как вы могли подумать это! — тоном глубокого негодования воскликнул Ожье.

— Но почему же мне и не подумать этого? Ведь вы же молоды и хороши собой; так почему же бы вам не любить и не быть любимым?

Ожье глубоко вздохнул и сказал:

— Можно любить и не быть любимым.