– Вот. У нас тут один тип живет… Одинокий мужик, хозяйством не занимается. В общем, у нас с ним договор: два раза в месяц в его доме проводить генеральную уборку. Сегодня у нас двадцать восьмое, пора убираться. А женщину, которая приходила к нему, радикулит замучил. Я как раз думала: кого бы попросить? А тут ты!

Валентина Ивановна закончила свой бессвязный монолог и с надеждой уставилась на меня.

– Ну как? – спросила она. – Сделаешь? Ты не думай, он хорошо платит! Сто баксов за раз!

– Сто баксов? – не поверила я.

– Вот именно! Считай, треть твоей зарплаты!

Я, конечно, сразу согласилась, только спросила, много ли уборки.

– Да нет, мужик дома почти не бывает. У Штефана двойное гражданство, он в России редко появляется.

Я сделала стойку, как охотничий пес, почуявший добычу.

– Что вы сказали? – переспросила я. – Как его зовут?

– Штефан, – повторила Валентина Ивановна. – Штефан Батори. Он венгр. Папаша его был партийным работником при старом режиме, Штефан учился в Москве. Кажется, в институте Мориса Тореза. Он журналист. Вечно мотается по всяким загранкам, командировкам…

Валентина Ивановна понизила голос, придвинулась ко мне вплотную.

– Я тебе скажу, такой самец!.. Ну, ты понимаешь… – Она многозначительно повела бровями. – К нему постоянно какие-то бабы таскаются, разные! И все красотки! – Валентина Ивановна поджала губы и признала: – Ну, в смысле внешности он и сам не подкачал. Красивый мужик, просто загляденье. И одет как картинка. Да-а-а… Кому все, а кому ничего…

Она еще немного покивала головой, отвечая каким-то своим, невысказанным мыслям. Потом спохватилась и спросила прежним деловым тоном:

– Ну что? Готова прийти на помощь братскому венгерскому народу?

Я с трудом проглотила слюну и тихо ответила, что всегда готова.

И мы пошли к последнему, шестому, подъезду.

Этот подъезд мне нравился больше всех остальных. Начнем с того, что он был угловым, поэтому на каждой площадке находилось всего две квартиры. Если учесть, что в доме семь этажей, и то, что на первом этаже квартир нет, то легко посчитать количество соседей: двенадцать семей. Это значит, что каждый человек знал своих соседей в лицо и по имени. Очень ценное преимущество в разобщенной московской жизни.

Во-вторых, этот подъезд был самым чистым и ухоженным в доме. Нет, в остальных квартирах тоже не свиньи жили. Дом, в общем, населен благополучными людьми, но этот подъезд выделялся даже на их фоне.

Меня сразу поразил идеальный порядок возле мусоропровода. Никто не позволял себе просыпать содержимое мусорного ведра мимо отверстия и гордо удалиться, оставив картофельные очистки на полу. На каждой площадке стояли венички с совочками, и жильцы не гнушались ими пользоваться.

Еще меня поразило огромное количество живых цветов на лестничных клетках. Это был не подъезд, а какая-то удивительная оранжерея. Причем никому не приходило в голову стряхивать пепел в цветочные горшки; для курящих отводились специальные уголки с красивыми пепельницами и удобными угловыми диванчиками.

В общем, это был нормальный европейский подъезд, увы, нехарактерный для московских домов. И конечно, роковой красавец Штефан Батори должен жить именно в таком ухоженном цивильном месте.

Мы с Валентиной Ивановной поднялись на третий этаж, остановились у бронированной двери. Я механически отметила, что у нас дома точно такая же. Может, и ключи у нас одинаковые? Тогда понятно, каким образом Штефан попал в мой дом!

Да нет, не может быть. На фирме меня заверили, что не существует одинаковых замков в дверях этого типа. Хотя стоит ли доверять заявлениям рекламного типа?

– Квартира большая, – предупредила начальница, отпирая дверь.