Я подала Катерине стопку бумажных салфеток. Подруга буквально выхватила у меня из рук сырник, откусила половину и застонала от наслаждения.

Катерина запихала за щеку остатки сырника, запила соком. Откинулась на подушку, блаженно закрыла глаза.

– Балдеешь? – спросила я.

– Балдею. Ну, давай рассказывай.

– Что рассказывать?

– Все! С чего ты так цветешь и пахнешь?

– Цвету? – удивилась я.

– Цветешь, цветешь.

Я потерла кончик носа. Признаваться, не признаваться? Рассказать Катьке, какую прекрасную я нашла себе работу, или не стоит ее волновать?

Катерина взяла меня за руку.

– Отомри, подруга! Отвечай на вопрос…

Она не договорила. Медленно перевернула мою ладонь, осмотрела жесткие бугорки мозолей. Я вырвала руку и покраснела. Катерина снова откинулась на подушку и уставилась в потолок.

– Ничего себе! – сказала она. – Вот что значит мозолистая рука пролетариата! Колись! Что это значит?

– Кать, ты только не ругайся. Я на работу устроилась.

– На какую работу? Улицы подметаешь? Или на заводе слесаришь?

Я не удержалась и фыркнула.

– Между прочим, ты угадала. Подметаю.

– Кончай хохмить, я серьезно! – вспылила Катька.

– Я тоже! Серьезней не бывает!

Рассказать Катерине всю свою одиссею? Нет, не стоит. Она с ума сойдет от страха за меня, поэтому я рассмеялась и сказала:

– Да ладно! Я смотрю, ты вообще шуток не понимаешь! Представь: я и вдруг с метлой! Это возможно?

– А почему ладони в мозолях? – тут же поймала меня в капкан подруга.

– Затеяла дома генеральную уборку. Представляешь, стукнул бзик! Мебель передвигала!

– Сама?! – Катерина покрутила пальцем у виска. – Вообще рехнулась. Как Мартовский заяц.

– И не говори, – поддержала я. – Зато теперь дома такая чистота! Зайти приятно!

Катька посверлила меня недоверчивым взглядом.

– Да у тебя и раньше не казарма была.

– Сейчас гораздо лучше, – заверила я. – Поправишься – оценишь.

Катерина оттаяла:

– Ну ладно. А я боялась, что ты снова вляпалась в какое-нибудь дерьмо. У тебя просто редкое умение! Ни у кого больше так не получается!

– Ты же знаешь: добрая свинья завсегда свою лужу сыщет, – заметила я примирительно. – Ладно, Кать, не ругайся. Лучше скажи – как ты себя чувствуешь?

– Лучше всех! А то сама не видишь!

Я промолчала. Действительно, глупый вопрос. Как может себя чувствовать человек, находящийся в больнице с пневмонией?

– Что тебе принести?

Катерина поразмыслила.

– Принеси что-нибудь почитать. Детектив какой-нибудь. – Катька подумала еще немного и попросила: – Зайди ко мне домой. Проверь, там все в порядке?

– Хорошо, только не волнуйся, Катюш.

– Ну, тогда все.

– Аудиенция окончена? – уточнила я.

Катерина засмеялась, сжала мою ладонь.

– Прости, Маша. Я очень рада тебя видеть. Просто устала. Спать хочется. Не обидишься? Ладно. Когда снова придешь?

– Да завтра и приду. Или ты не хочешь видеть меня так часто?

– Дурочка!

Я поцеловала Катерину, встала с кровати и попрощалась с остальными женщинами.

До Катиного дома я добралась без приключений.