Ванек удивился и задумался.

– Ты знаешь, а ни о чем не беседую. Вот уже года полтора-два.

Мне стало интересно. Я подперла щеку ладонью, поставила локоть на стол.

– А сколько вы женаты?

– Ужас! Нормальные люди столько не живут! Восемь лет!

– И уже не о чем говорить? – удивилась я.

– Нет, почему… Она спрашивает, я отвечаю.

– И что она у тебя спрашивает?

– Да одно и то же: где деньги, где деньги?.. А я отвечаю: какие?

Я сняла локоть со стола, откинулась на спинку стула и со вздохом констатировала:

– Грустная история.

– Обыкновенная, – не согласился Ванек. – Житейская история. И тебя, мать, ждет то же самое.

– Через восемь лет?

– А это у всех по-разному, – утешил Ванек. – Может, вы с Пашкой дольше продержитесь.

– Вот спасибо! Добрый ты, Тепляков!

Ванек плеснул себе щедрую порцию виски. Я быстро накрыла свою стопку ладонью.

– Мне не нужно.

– Как хочешь, – не стал он уговаривать. – Мне больше достанется.

Зазвонил телефон. Опередив меня на секунду, Ванек поднял трубку.

– Слушаю вас!

Я вырвала у него трубку. Господи, неужели Пашка? Что он про меня подумает?! Но, услышав знакомый голос, перевела дух. Это была Катька, моя лучшая и единственная подруга.

– Мария, в чем дело?! Что за хмырь у тебя сидит? – бушевала Катька.

– Это не хмырь. Это Тепляков.

– Придурок! Он что, решил устроить тебе развод?

– Да нет, – ответила я, наблюдая за Ванькой, который резво опрокидывал стопку за стопкой. – Просто он уже ничего не соображает.

– Пьяный, что ли? И чего ты его дома держишь?

– Сейчас допьет свою бутылку и уйдет.

Ванька ухмыльнулся и пообещал:

– Щас! И не мечтай! Я у тебя ночевать останусь. Лягу в зале, под Левитаном.

– Где Пашка? – потребовала отчета Катя и, узнав, что в командировке, резюмировала: – Ну понятно! Муж в дверь, а жена в Тверь!

– Кать, не говори глупости. Лучше приезжай в гости. Сейчас Тепляков окончательно окосеет, и я с ним не справлюсь. Он у меня в гостиной ночевать собирается. Под картиной Левитана.

– Скажи Теплякову, чтобы губу не раскатывал. Ночевать он будет у себя на диване под собственным лубочным шедевром «Москва пряничная».

– Не получится, – ответила я. – Шедевр сегодня продали.

– Отлично! – обрадовалась Катерина. – Выходит, Тепляков при деньгах? Держи его крепко! Он мне до сих пор две тысячи должен! С прошлого года, представляешь?! Все, еду.

– Тепляков, сейчас нагрянет Катерина, и тебе придется расплачиваться.

– За что? – не понял уже изрядно окосевший Ванек.

– За все! Ты почему ей долг не отдал? С прошлого года зажулил, крохобор! Какие-то две тысячи!

Ванек хитро прищурил один глаз, шепотом сообщил:

– А я и теперь не отдам! Оставлю деньги себе! На память!

Он сцапал бутылку и вытряс остатки виски в синюю стопку. Уже без всякого почтения подхватил творение богемских стеклодувов и опрокинул виски в рот. Крякнул, вытер губы тыльной стороной ладони и подцепил последний кусок ветчины. Я молча наблюдала за действиями коллеги.

Все, Ванек почти готов. Бутылка небольшая, но Теплякову много не нужно. Тем паче закуска более чем скромная. Хорошо, что Катерина пообещала приехать. Одной мне выставить его не удастся.