– То есть вы поручите ему раскрыть все тайны космоса? – спросил я.

– Более или менее. В одном из прошлых разговоров я упомянул про кучу проблем – таких как источник репликативного дрейфа, то, что он говорит о нас как об уникальных индивидуумах и о возможности существования души.

– Или о возможности полетов на сверхсветовой скорости. – Я помолчал. – Если вы решите хотя бы эту проблему, то весь проект уже окупится. Я работал над ним сто лет и за все старания получил только отпечаток кирпичной стены на расплющенном лбу.

Хью рассмеялся, а затем наклонился вперед, возможно почувствовав, что мой уровень враждебности снижается.

– Ну да, мы знаем, что Эйнштейн не видел всю картину целиком, ведь у нас уже есть УППС, но никаких временных парадоксов мы не обнаружили. Поэтому подпространство…

Я поднял руку, прерывая его.

– Хью, немного побуду буквоедом. Когда я изобрел УППС, я действительно использовал слово «субкосмос», но только потому, что его придумали те, кто создал двигатели ВСПЛЕСК. А ты же знаешь, как бережно мы храним канон. Но на самом деле термин неверен.

– Билл, я знаю, – рассмеялся Хью. – Я помню, как страдал, подбирая название.

Вот это интересно. Похоже, что Хью – один из моих потомков. Сохраняя полную невозмутимость, я продолжил слушать его, а он, видимо, не заметил, что случайно выдал важную информацию.

– Но сейчас ты просто играешь словами, – продолжил Хью. – Как ни крути, но диаграммы Минковского не отражают реальность. А если это так, есть ли хоть одна причина предполагать априори, что полеты со сверхсветовой скоростью невозможны?

– Ну да, но я же сказал – целый век прошел, черт побери, а прогресс нулевой.

– Значит, ты просто недостаточно умен. – Хью рассмеялся, увидев мой притворный гнев, а может, и не стопроцентно притворный. – Билл, все нормально. Я такой же, как и все остальные Бобы. Несколько экс-людей, которые при жизни были физиками, тоже занимались этой проблемой – как до, так и после смерти. И они тоже ничего не добились. Так что это просто сложная задача. Не забывай: мы – скоростные суперинтеллекты, но тот факт, что после жизни мы стали компьютерами, не сделал нас умнее. В данном случае, как и при создании разумного ИИ, возможно, понадобится тот, кто сделает шаг назад и критически проанализирует основные предположения. А может, люди просто недостаточно разумны, чтобы учесть все параметры. В любом случае теперь у нас есть Тот. Или, по крайней мере, скоро мы его получим.

Я медленно выпрямился.

– Ладно, Хью, я понимаю твои доводы и во многом их разделяю. Просто меня беспокоит, что вы пытаетесь срезать углы. – Я оглянулся. – Но, кажется, еще остался ряд с десертами, к которому я еще не подходил.

– Чизкейк, – ответил Хью и, театрально застонав, встал с кресла. – Чизкейк – это воплощение зла.

* * *

Я слегка схитрил, оставив себе чуть больше места для десерта. Ассортимент десертов впечатлил меня не меньше, чем шведский стол, и сейчас я понял, что смотрю на пустые тарелки, на которых совсем недавно был чизкейк, мороженое с шоколадным соусом, печенье нескольких видов и большой кусок торта «Красный бархат». Будь я все еще биологическим существом, то, вероятно, уже умер бы – или, по крайней мере, впал в кому от избытка сахара.

Прилагая огромные усилия, я сумел согнуться настолько, чтобы сесть чуть прямее.