— И ты больше не обманешь меня! — кричит он, тыча пальцем в Яльмара.

Но тот не отвечает, и Туре ругается:

— Идиот, чертов идиот!

Потом разворачивается и уходит.

«Нет, — думает Яльмар. — Я больше не стану никого обманывать».

Тогда Туре искали пять дней и пять ночей. Волонтеры из службы спасения и горные спасатели, полиция и военные. Самолет сделал два вылета на север от Пиили-ярви, но никаких следов мальчика обнаружить не удалось. Во дворе дома Крекула группы мужчин круглые сутки пили кофе: они или отправлялись в лес, или отдыхали после очередной вылазки. Эти люди много беседовали с Яльмаром, спрашивали его, где они с братом заблудились, как выглядело это место, что за болото там было? Яльмар отвечал неохотно, все время пытался улизнуть, но его заставляли говорить. Две ночи провел он в доме Эльмины Сальми, а потом возвратился домой. Его привела сама Эльмина и сказала, передавая сына Кертту:

— Один из твоих сыновей остался в живых. Благодари за него Бога!

Кертту дала Яльмару каши, но не сказала ни слова. Она до сих пор не разговаривает с ним.

А уж как он вилял хвостом, когда спасатели задавали ему свои вопросы! Того он не знает, этого не помнит. В конце концов Яльмар принялся привирать и выдумывать, чтобы хоть как-то выкрутиться. Видел ли он гору Ханхиваара? Да, возможно. Куда светило солнце, в затылок? Да, вероятно. Попадались ли на пути вырубки? Нет, этого точно не было.

Искали в лесу, к северу от поселка. Именно оттуда пришел Яльмар. И все, что он говорил, указывало на то, что мальчики блуждали там.

Он быстро привык к этой суматохе. К тому, что люди замолкали, когда он проходил мимо. К фразам типа «Бог простит тебя» или «О чем ты только думал, парень?». К тому, что при виде его качают головами и удивленно раскрывают глаза. К молчанию матери, которая и раньше не отличалась разговорчивостью, но теперь даже и не глядела в его сторону.

Как-то раз Яльмар слышал, как отец говорил одному из сельчан: «Я убил бы его, но разве это поможет вернуть Туре?» — «Да простит его Бог!» — отвечал по-фински крестьянин.

Только Исак Крекула не верил в Бога, и поэтому ему нечем было утешиться. Он не мог даже, как Иов многострадальный, погрозить Небу кулаком. Он лишь пробормотал что-то, смущенный словами соседа. Его кулак был поднят в сторону Яльмара.

На шестой день поиски прекратили. Не может шестилетний мальчик один жить в лесу пять дней. Должно быть, он утонул в трясине или в том ручье, на берегу которого расстались братья. А может, его задрал медведь. Двор Крекула опустел. Кое-кто из сельчан искал Туре и на седьмой день, и каждый предполагал свое. Но что толку, если малыш мертв?

Ночью Яльмар лежал на постели в своей комнате и слышал через стенку, как причитала мать.

— Это расплата, — плакала она.

Яльмар слышал, как скрипнула кровать, когда отец поднялся.

— Ну, теперь держи язык за зубами, — сказал он, не выразив жене никакого сочувствия.

Потом дверь в комнату Яльмара отворилась. На пороге стоял Исак Крекула.

— Вставай, негодник! — закричал он. — Вставай и снимай штаны!

Он стегал сына ремнем изо всей силы. Яльмар слышал, как отец пыхтел от натуги. Поначалу мальчик решил не плакать. Только не это. Но потом боль стала настолько сильной, что слезы хлынули сами.

В соседней комнате стихли причитания. Теперь мать лежала молча и слушала, как кричал сын.

А наутро двадцать третьего июня тысяча девятьсот пятьдесят шестого года свершилось чудо. В пятом часу, прежде чем мать успела выйти во двор, а отец встать с постели, в дом вошел Туре. «Здравствуйте!» — сказал он по-шведски и по-фински.

Мать убирала волосы перед зеркалом.