— Мне? — удивился Гущин и вытянул руку.

— Ну да. Меня, знаете ли, несколько обошли вниманием по причине того, что я, собственно, в момент убийства отсутствовал… Но я могу быть вам полезен. Очень. Как краевед я знаю об Игнатово и окрестностях — все. У меня даже некоторые соображения имеются…

Львова вложила в ладонь обескураженного сыщика чашку с кофе. Гущин уточнил:

— Яков Валентинович, может быть, вы собирались звонить Игорю Владимиру Мартынову? Следователю, который ведет это дело?

— Ну да. А какая, собственно, разница? — ни сколько не смутился краевед. — Вы ведь вместе работаете?

Гущин не стал углубляться в производственные уточнения и попросту кивнул.

Хозяйка предложила учителю кофе, тот поблагодарил. И продолжил разговор, прихлебывая и поглядывая на столичного гостя в прищур:

— Вы уже были на дороге от Игнатово до Заборья? — Сыщик ответил отрицательно, и Кнышев изумился. Поставил чашку на стол. — Как?! Вы не ходили по…

— Яков Валентинович, — перебила историка Львова. — Станислав Петрович приехал только вчера.

— Ну так я знаю! — обрадованно воскликнул Кнышев. — Вся деревня знает, мы вас ждали, Станислав Петрович. Так сказать — готовились!

— К чему? — Гущин много раз встречал таких вот добровольных помощников следствия. Иногда они бывали полезными, иногда просто под ногами путались и лезли с бестолковыми услугами.

— Вот. — Яков Валентинович достал из нагрудного кармана рубашки несколько сложенных листочков. Разложил их на кухонном столе. — Я начертил план возможного пути Ларисы… Сейчас, минуточку, я только очки надену.

Пока Кнышев извлекал из того же кармана очки, Гущин покосился на хозяйку. Львова незаметно повела плечом, показывая, что поделать, я же предупреждала — пожаловал представитель обеспокоенной общественности.

— Вот, — повторил историк. — Извольте убедиться.

Гущин поглядел на рукотворную цветную карту окрестностей Игнатова, где речные берега был привередливо прочерчены синим карандашом, асфальтированная дорога отмечена черным, лес и кусты, соответственно — зеленым. Увидел несколько алых пунктирных нитей и догадался, что это и есть вероятные пути Ларисы.

— Я много думал, Станислав Петрович, — придерживая самодовольство, рапортовал краевед. — И у меня появились сомнения… — Яков Валентинович внезапно осекся, поверх очков поглядел на соседку-дачницу. — Евгения Сергеевна, простите, а мы вас не отвлекаем? Может быть, у вас есть какие-нибудь дела?

«Ну ни фига себе историк загибает!» — мысленно присвистнул сыщик. Кнышев только что, ничтоже сумняшеся намекнул хозяйке дома, что хотел бы побеседовать с ее гостем наедине. Типа, вон депутатку с собственной кухни выставлял.

Но, как оказалось, следователь ошибся.

— Станислав Петрович, — обратился краевед к нему, — а, может быть, прогуляемся, так сказать, до места событий? Я вам все прямо там и объясню. Получится доходчивей.

Гущин долго не раздумывал. Это утро он собирался посвятить дороге, на которой произошло нападение на горничную. Правда, положа руку на сердце, в провожатые он хотел бы попросить Янину…

Но отказываться от помощи аборигена-краеведа — глупо.

— Согласен, — кивнул следователь. — Только кофе допью, можно?

С дорогой от Игнатово до Заборья сыщик познакомился еще вчера, когда ехал к Львовым.