— Я бы могла потребовать объяснений у тебя, да только малышка Люсита мне все уже доходчиво втолковала… Почему ты не женился на ней, если между вами такое поразительное взаимопонимание? Зачем нужно было впутывать меня в изощренную брачную шараду? И почему эта соплячка знает все о твоих планах? — захлебываясь от негодования, частила Грейс.

— Я по-прежнему не совсем понимаю, о чем ты ведешь речь, дорогая. И при чем тут Люсита? Я с ней даже словом не перемолвился за весь вечер, кроме приветствия и прощания. Не догадываюсь, что она могла наговорить, что так тебя расстроило! Грейс, открой дверь, пожалуйста, поговорим спокойно. Я готов ответить на все твои вопросы.

— Я знаю, что ты готов солгать, о чем бы я тебя ни спросила. Не пытайся меня разубедить, что это не сговор. Я видела, как непринужденно вы ведете себя друг с другом. Ты вновь станешь уверять меня, что Люсита всего лишь подросток. Но тебе не удастся меня убедить. Я говорила с ней. Поверь, она давно уже не дитя, — гневно заявила Грейс, подойдя к двери.

— Я не знаю, что ты себе напридумывала. Неужели сходишь с ума из-за примитивной ревности? Люсита мне все равно что младшая сестра. Я помню ее грудным ребенком, Грейс. О сговоре не может быть и речи.

— О! Как трогательно! Младшая сестра, говоришь? Так откуда эта «младшая сестра» знает обо всех твоих планах? Откуда ей известно об условиях нашего брака, если ты меня уверял, что в курсе лишь трое? — возмущенно кричала через дверь оскорбленная женщина.

— Но так и есть, Грейс. Я никого не посвящал в наши дела. Тем более Люситу. Рамон Агулар все знает, но он не из тех, кто станет болтать о семейных секретах. Возможно, Карлос перед составлением завещания обсуждал с отцом Люситы предполагаемый союз двух семей. Но это лишь мои предположения.

— Не верю ни одному твоему слову, Хавьер. Я не дам тебе снова заморочить мне голову. Ты уверял меня, что наша договоренность останется в тайне. Но если этой девчонке известно все, значит, и остальные осведомлены не хуже. Как я смогу после этого смотреть людям в глаза? — воскликнула Грейс и резко распахнула перед мужем дверь супружеской спальни. — Я думала, что хоть в этом могу довериться тебе. Но ты унизил меня. И не смей больше ко мне прикасаться! Нас больше ничто не связывает, а когда срок соглашения подойдет к концу, я не задержусь здесь ни на минуту!

— Стой, Грейс! Так не годится, черт побери! Я не знаю, что на тебя нашло, но ты обязана меня выслушать. Ты обвинила меня в стольких подлостях! Я вынужден защищаться. Ты не смеешь перечеркивать наши отношения, что бы тебе ни наговорила Люсита Васкес. Ты моя жена, моя любовница, и я не выпущу тебя из нашей спальни, пока все не вернется на круги своя, — безапелляционно объявил герцог де Эррера и стиснул жену в объятиях.

— Ты не имеешь права так со мной поступать! — Она безуспешно пыталась вырваться.

— Через секунду ты станешь мягкой, как масло, и сама не пожелаешь уйти, даже если я гнать тебя буду, — самоуверенно пробормотал Хавьер, прильнув к ее пышной груди.

Грейс отчаянно отталкивала его от себя, но с каждым поцелуем сопротивление слабело.

— Ты не хочешь, чтобы я останавливался, и мы оба знаем, почему… — Он подхватил ее на руки и уложил на кровать.

— Почему? — прошептала она, бессильно закрыв глаза.

— Потому что я необходим тебе… Потому что ты жаждешь меня… Потому что ты не принадлежишь себе, когда я рядом. Вот почему, — тоном триумфатора провозгласил супруг.

— С чего ты так уверен в себе? — тихо спросила она.

— Твоя реакция говорит мне об этом, Грейс. То, как ты дышишь, когда видишь меня, как томно в этот момент глядят твои глаза с поволокой.