Божественная обитель все еще существовала – где-то там, на другой стороне.

– Мы наконец отправляемся в путь?

– Отправляемся.

– Тогда вперед.

И Асгриммур Гриммсон начал превращаться.

– Погоди! – рявкнул Фебруарен. – Здесь слишком мало места.

Одержимый успел разбухнуть. Его человеческий облик расползался по швам. Словно почки, прорезались многочисленные лапы.

– Правильно, – согласился он и снова стал человеком.

Потом сбежал по лестнице, вылез из башни и спустился на землю. Когда волшебник его догнал, одержимый уже почти вернул прежнюю чудовищную форму. По-видимому, чувствовал он себя превосходно, разве что руку новую не отрастил.

Странно – полубог, а не может восстановить отсеченную конечность.

Фебруарен несколько раз вздохнул. Останется ли вознесшийся после трансформации сговорчивым и разумным? Неизвестно. Асгриммур Гриммсон – это новое, неведомое существо.

Жители Фи решили не ждать, чем кончится дело.

Вскоре из человеческого у Асгриммура Гриммсона осталась только голова с полуразмытым подобием лица, но она передвинулась куда-то на брюхо.

– Залезай ко мне на спину, – произнесла голова едва слышным голосом.

Фебруарен собрал пожитки и с трудом вскарабкался верхом на чудище. Страх какой! Волшебник уступил одержимому, но безоружным не остался.

У него ведь есть Модель, она всегда с ним.

Одержимый пока еще плохо представлял себе способности своего союзника. А этот самый союзник твердо намеревался до последнего хранить свои тайны. Сегодня враг твоего врага – твой друг, а завтра сам станет врагом.

Спина у чудища была шире конской и, уж конечно, не такой мягкой и теплой, как у лошади. Держаться особо не за что – разве что за острые зубцы, наподобие игл дикобраза.

Одержимый устремился вперед, быстро набирая скорость. Мимо проносились поля и леса. Фебруарен судорожно втягивал воздух и вздрагивал – от испуга, но и от удовольствия тоже. Он был не из тех стариков, кто пренебрегает новыми впечатлениями.

Постепенно волшебник вошел в ритм.

Чудовище сторонилось людского жилья и дорог и потому почти все время бежало по неровной земле, а значит двигались они медленнее, чем могли бы. Но Фебруарен все равно с восхищением взирал на купающиеся в закатном солнце вершины Джагских гор, которые выросли на горизонте всего за несколько часов.

Ночью вознесшийся выбрался на дорогу и побежал быстрее. Темнота ему нисколько не мешала.

А вот Фебруарен волновался о том, что могло скрываться в этой темноте. Как выяснилось, напрасно. Вознесшийся соткал вокруг себя кокон невидимости или неуязвимости.

На рассвете они уже мчались по просторам Граальской Империи, оставляя позади изумленных крестьян. В нынешние времена Орудия редко являлись во плоти. Хотя путники с севера рассказывали немало зловещих историй.

Мир вдруг начал ощущаться иначе. С каждой лигой реальность словно бы становилась явственнее, наэлектризовывалась. Не так ли было на заре мира, когда магия разливалась повсюду? Старик забеспокоился. Почему он не почувствовал этого, когда странствовал на севере с помощью Модели? Вероятно, изведать такое можно лишь постепенно, когда со временем волшебство окутывает тебя, проходит насквозь. Не надежда ли на подобное чудо двигала подручными эр-Рашаля аль-Дулкварнена?

Нет. О таком не узнаешь, пока не испытаешь сам. Они желают бессмертия. Желают сами стать Орудиями.

А в таком мире, какой ощущал сейчас Фебруарен, полубогом был каждый.

Реальность жестоко расправляется с фантазиями.

Кладези силы иссякают. Наверное, это лишь островок волшебства в пустыне, вот и все. Долго ему не продержаться. Скоро на него накинутся алчные создания Ночи.

Девятый Неизвестный чувствовал, как они рыщут вокруг, как устремляются на зов.