Зная привычки Изабел, Маркус ждал ее на следующий день в семь утра на узкой дорожке между двумя поместьями. Он понял вдруг, что ему известно слишком много о ее жизни — гораздо больше, чем незаинтересованному лицу, которым он так долго себя считал. Как будто какая-то часть его, скрытая глубоко внутри и не признанная до сих пор, всегда пристально наблюдала за ней, даже тогда, когда он держался на расстоянии.

Изабел появилась верхом на нервной вороной лошадке, и Маркус, отбросив размышления, послал коня вперед.

Изабел так увлеклась, убеждая молодую лошадь, чтос ее стороны будет очень невежливо сбросить ее, что даже не заметила приближения Маркуса, пока лошадка не остановилась перед его лошадью и едва не поднялась на дыбы. Изабел не без труда удержала ее, и лишь когда лошадка удовлетворилась тем, чтобы гарцевать и фыркать, она бросила на Маркуса настороженный взгляд.

— Вы меня удивили: так рано выехали на прогулку, — вежливо сказала она, не обращая внимания на вспышку паники, смешанной с удовольствием от его присутствия.

— Вам нечему удивляться, — ровным тоном ответил он. — Думаю, нам есть что обсудить.

Изабел полночи пролежала без сна, стараясь придумать объяснение своему пребыванию в номере Уитли, но на ум ей так ничего и не пришло. Страшась следующей встречи с Маркусом, она надеялась оттянуть ее, насколько возможно, и собиралась держаться от него подальше. Очень ненадежный план. Маркус просто положил ему конец.

Она попыталась вызвать в себе гнев, сказала себе, что это не его дело, и она вообще ничего не обязана ему говорить, но даже гнев покинул ее сегодня. Из-за Уитли и угрозы, которую он представлял, она пребывала в постоянном напряжении, ей потребовалось все мужество, чтобы влезть в его комнату, она до смерти перепугалась, когда Маркус ее нашел, — все это не прошло ей даром. Изможденная после бессонной ночи, напуганная Уитли и тем, что он мог натворить, она чувствовала себя беспомощной, как никогда в жизни. Даже в те ужасные дни после смерти Хью, когда она оказалась одна в чужой стране с маленьким ребенком на руках и ей надо было как-то добраться до дома, — даже тогда она не чувствовала себя такой одинокой и уязвимой. Она на дне. А Маркус, как бог возмездия, ждет от нее ответов, которых она не может дать… не осмелится дать.

Она бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц. Ее сердце лишь чуть-чуть дрогнуло при виде его холодных серых глаз и напряженного рта. Она уже видела у него такое выражение лица и знала, что он не сойдет с избранного пути. Изабел пала духом. Пока она не расскажет ему, как и почему оказалась в комнате Уитли, он будет безжалостен. И если честно, он имеет право получить объяснения. Но ей нечего ему предложить.

Не понимая, что на лице Изабел отражалась сумятица, царившая в ее душе, Маркус едва сдержался, чтобы не начать утешать ее, оставить все, как есть. Он до мозга костей был уверен: что бы ни привело ее вчера вечером в номер Уитли, это имело для нее чрезвычайную важность, и лишь ревность заставила его вчера выдвинуть то нелепое обвинение… Он хорошо ее знал. После недолгих размышлений в спокойной обстановке он пришел к выводу, что никакие они с Уитли не любовники. Но она очевидно и абсолютно несчастна. И испугана. Этот страх беспокоил его больше всего. Изабел могла быть упрямой, своевольной, совершенно невыносимой — но не трусливой. Он никогда не сомневался, что если бы она, одна и без оружия, столкнулась со стаей голодных волков, она дерзко и без страха дралась бы до последней капли крови. Но сейчас она боялась. Кто-то или что-то пугало ее. Последний гнев покинул Маркуса, как он ни старался его удержать. Все чувства поблекли перед пронзительным желанием уничтожить любого, кто вызвал у нее этот взгляд. В этот момент у него руки ныли от желания обнять ее и заверить, что, с чем бы она ни столкнулась, она не одна.