|
Пробежав глазами фамилии на почтовых ящиках, он не обнаружил Джей Эстор ни на одном из них. Пришлось выйти на улицу и на площадке перед дверью еще раз проверять адрес. Адрес был правильный. Тогда Хейз вернулся в вестибюль и позвонил управляющему. Раздался громкий звонок. Затем где-то открылась и закрылась дверь, послышались шаги, и, наконец, открылась занавешенная дверь, за портьерой.
– Что вам угодно? – спросил старик в домашних тапочках и выцветшем голубом халате. – Я хотел бы видеть мисс Джей Эстор. – Никакой мисс Эстор здесь нет, – отрезал старик. – Я не поклонник и не газетчик, – объяснил Хейз. – Я из полиции. – Вытащив бумажник, он раскрыл его и показал жетон. Старик внимательно рассмотрел его. – Вы детектив? – Да. – У нее что, какие-нибудь неприятности? – Все может быть, – неопределенно ответил Хейз. – Мне нужно с ней поговорить. – Подождите минутку. – Старик прошаркал за портьеру. Хейз услышал, как тот набрал номер и начал говорить. Через минуту он вернулся. – Она сказала, что вы можете подняться. Номер четыре-А. Эту дверь она использует для входа. Вообще-то, весь верхний этаж ее: четыре-А, четыре-В, четыре-С. Но для входа она использует только четыре-А, а остальные двери изнутри заставлены мебелью. Можете подняться. Хейз поблагодарил и прошел мимо старика вглубь по коридору. Из коридора наверх вела устланная ковром лестница, с одной ее стороны тянулись резные перила. Стояла удушающая жара. Взбираясь наверх, Хейз думал о том, что Карелла и Мейер сейчас, должно быть, прочесывают лавки подержанных товаров. Обратится ли Бернс за помощью в другие участки? Или посчитает, что его парни смогут прочесать весь город сами? Нет, он, конечно, попросит подключить людей из других участков. Не может не попросить. В медном прямоугольничке, привинченном к дверному косяку квартиры 4-А, торчала маленькая табличка. В табличку было вписано всего одно слово: Эстор. Хейз нажал кнопку звонка. Открыли так быстро, что оставалось предположить одно: Джей Эстор стояла под дверью. – Вы детектив? – Да. – Входите. Он вошел. Взглянув на Джей Эстор, он испытал по меньшей мере разочарование. На фотографии в газете она выглядела волнующей и соблазнительной, а облегающее платье подчеркивало изящные изгибы тела. Там, на фотографии, в глазах ее читался вызов, в многообещающей улыбке искрился порок. Здесь же не было и следа вызова или соблазна. Джей Эстор вышла в шортах и легкой блузке. У нее была высокая красивая грудь, но чересчур мускулистые ноги теннисистки. Зубы, которые она обнажила в улыбке, были довольно крупные, и у Хейза невольно возникло сравнение с холеной кобылой. Впрочем, возможно, он судил слишком строго. Быть может, не попадись ему фотография в газете, он посчитал бы Леди Эстор привлекательной женщиной. – У меня в гостиной кондиционер, – сказала она. – Пойдемте туда, а эту дверь закроем. Комната, куда они вошли, была обставлена весьма элегантно. Закрыв за Хейзом дверь, Джей Эстор облегченно вздохнула. – Ну вот. Здесь куда лучше. Эта жара становится совершенно невыносимой. Я вернулась из турне по Южной Америке всего две недели назад, и можете мне поверить, там не было так жарко. Итак, чем я могу быть вам полезной? – Сегодня утром мы получили одно письмо, – начал Хейз. – Вот как? О чем же? – Джей Эстор подошла к бару, который вытянулся вдоль длинной стены. – Вы что-нибудь выпьете? Джин? «Том Коллинз»? – Спасибо, ничего. На лице ее мелькнуло легкое удивление. |
