* * *

— Марин, к тебе!

Вика чуть посторонилась, пропуская Андрея в палату, но уходить не спешила, продолжала топтаться в дверях, возбужденно поблескивая глазами. Интересно же! Будет о чем девчонкам рассказать. Красавец и чудовище! Красавец, правда, так себе оказался, сплошное разочарование — не слишком молодой, слегка потрепанный, скромно одетый. Интересно, он на самой деле такой… милосердный самаритянин или просто ему из-под нее что-то надо? А может, он извращенец? Может, его только такие кошмарики и возбуждают?

А вдруг…

Вика даже рот открыла от потрясающей идеи.

А вдруг это он как раз ее и пытался убить?! Только не получилось. А теперь вот хочет довести дело до конца. Тот симпатичный капитан — или лейтенант? — который приходил в больницу, оставлял на всякий случай свой телефон. Может, позвонить? А там, глядишь, и встретиться предложит.

Впрочем, печально вздохнула Вика, не получается. Если этот самый тип пытался Марину угрохать, то зачем в больницу повез? Бросил бы там на дороге — и все дела. Сама бы через полчаса померла.

Ну а если, скажем, бил ее не он, но он знает, кто. И теперь вот хочет Марину шантажировать. Мол, выдаст ее тем, кто хотел ее убить. Только что с нее можно взять? Если она даже не помнит, кто она такая.

А если помнит? Если на самом деле только притворяется? Нет, надо все-таки лейтенанту Кречетову — или все-таки капитану? — позвонить.

Тут Вику кто-то позвал, и она, бормоча под нос всевозможные проклятья, вышла, громко хлопнув дверью.

* * *

Да, на придуманного мною прекрасного принца Андрей Ткаченко оказался совершенно не похож. Нет, плюгавым коротышкой он не был, но ко всем моим сочиненным параметрам можно было смело подставить «не очень-то и…». Не очень-то и молод, не очень-то и высок, не очень-то и красив. Совершенно обыкновенный. Утром в метро такие, как он, сливаются в сплошную серую невыспавшуюся и от этого злую массу. Хотя… Нет, он определенно не такой. Пусть на первый взгляд совершенно незаметный и неинтересный, но если не полениться и посмотреть еще раз… Тогда сразу увидишь, что он спокойный и добрый. И рядом с ним должно быть хорошо и уютно. В общем, таким он и должен быть — мой принц.

Но тут я злобно себя оборвала.

Разглядела принца, да? Оценила? А теперь он тебя разглядит и оценит. Засекай время, через сколько секунд он вежливо попрощается и сделает отсюда ноги.

Андрей подошел к кровати, поискал глазами хоть какую-нибудь табуретку, не нашел и осторожно присел на краешек. Я не знала точно, когда он придет и придет ли вообще, поэтому оказалась застигнутой врасплох — лежащей под одеялом. Хотя я же в больнице, чего бы мне не лежать? Я села, подтянула под себя ноги и вообще вся как-то сжалась, словно старалась стать как можно незаметнее.

— Здравствуйте, — церемонно поприветствовал меня Андрей. — Как вы себя чувствуете?

— Спасибо, нормально, — хриплым шепотом пробормотала я.

Соседки со злорадным любопытством во все глаза следили за лицом Андрея. Разумеется, всем было интересно, как он отреагирует на мою неземную «красоту». В первый момент он действительно вздрогнул. Заметив это, я сжалась еще сильнее, не зная, куда спрятать свою роскошную физиономию. Но Андрей быстро с собой справился, встал, поставил на тумбочку пакет, сквозь полупрозрачные бока которого просвечивали апельсины, бананы и маленькие пакетики сока.

— У вас горло болит? — вежливо спросил он, выслушав мое неловкое благодарственное бормотание. — Тут дует от окна.

— Нет. Я теперь все время так говорю. Связки повреждены.

— А это не лечится?

— Почему, лечится.