Лев Бердников. Полет во сне и наяву
Сардинский посланник при русском дворе в 17831787 гг. маркиз де Парело говорит об унизительной роли шута в окружении светлейшего князя Г. А. Потемкина-Таврического. При князе, сообщает маркиз, [роль эта] принадлежит одному полковнику, который ищет повышения помимо военных подвигов, и относит его к числу прихлебателей и униженных прислужников. Историк В. Г. Кипнис установил, что полковник этот не кто иной, как Сергей Лаврентьевич Львов (1742-1812), и также аттестовал его резко отрицательно: Карьерист, угодливый придворный человек с сомнительной нравственной репутацией. Современники, однако, говорили прямо противоположное: человек этот заслужил уважение и по уму, и по нравственным качествам. И в пользу cего как раз и свидетельствует тот факт, что Львов долгое время был любимцем проницательного Потемкина (первым фаворитом большого фаворита, как шутливо назвал его писатель Н. Ф. Эмин). А Потемкин, по общему признанию, обладал величайшим познанием людей! Как мы покажем, Львов, без сомнения, был человеком духовно близким князю Тавриды, пленившим его как своими военными талантами, так и неистощимым остроумием. В самом деле, обвинение Львова в карьеризме покажется совершенно несостоятельным, если мы обратимся к его беспорочной ратной службе на благо Отечества. Профессиональный военный, он после окончания Артиллейского кадетского корпуса был произведен в штык-юнкеры и принял участие в первой и второй турецких войнах. Его усердие и расторопность обратили на себя внимание начальства, и он был определен к генерал-фельдцейхмейстеру, сперва флигель-адъютантом, а потом генерал-адъютантом. Именно благодаря собственным заслугам (а не по протекции Потемкина, с коим он находился в дальнем родстве) Сергей Лаврентьевич в 1776 г. был произведен в подполковники, в 1782 г. в полковники, в 1787 г. в бригадиры. В день Очаковской баталии, 6 декабря 1788 г., бригадир Львов, начальствуя над первой частью второй колонны, под жестоким огнем бесстрашно врывается в крепость. Во уважение за усердную службу и отличную храбрость, оказанную при взятии приступом города и крепости Очакова он был пожалован орденом Св. Георгия 3-го класса и званием генерал-майора. При штурме Измаила в декабре 1790 г. Львов возглавляет первую колонну правого крыла, проявляя чудеса храбрости. Стремительно приближаясь ко рву и палисаду, преграждавшему путь от каменной казематной батареи к Дунаю, он первым перескакивает через палисад, овладевает батареями и быстро следует к Бросским воротам, и получает при этом тяжелое ранение. За сей подвиг сам великий А. В. Суворов представил его к награждению орденом Св. Анны 1-й степени. Впоследствии Львова пожалуют званиями генерал-лейтенанта (1797 г.) и генерала от инфантерии (1800 г.). Сергей Лаврентьевич сопровождал Потемкина не только на поле брани он был его неизменным спутником и в часы досуга. Он обладал даром имитатора-пародиста (сим искусством блистательно владел и светлейший) и мог со свойственным ему комизмом в точности передать манеру речи, интонации и даже телодвижения изображаемого лица. Только Львов своей игривой искрометной шуткой мог чудесным образом разогнать хандру, часто овладевавшую патроном. Рассказывают, что однажды он ехал с Потемкиным в Царское село и всю дорогу должен был сидеть, прижавшись в угол экипажа, не смея проронить ни слова, потому что князь находился в самом мрачном расположении духа и упорно молчал. Когда Потемкин вышел, наконец, из кареты, Львов остановил его и с умоляющим видом сказал: Ваша Светлость, у меня к Вам покорнейшая просьба. Какая? спросил изумленный Потемкин. Не пересказывайте, пожалуйста, никому, о чем мы с Вами говорили дорогой. Потемкин расхохотался, и хандра, конечно, тут же отступила. В другой раз Потемкин спросил у Львова: Что ты нынче так бледен? Cидел рядом с графиней Н., ответствовал тот, и с ее стороны дул ветер. А она, как Вы знаете, сильно белится и пудрится. |
