Неподражаемы были анекдоты нашего героя на военные темы. Однажды его спросили, храбро ли сражаются австрийцы с турками? О, прехрабро!  отвечал он.  Знаете ли, как они ловят турок? Однажды во время сражения один австрияк закричал товарищам: Эй, братцы, я поймал турка!  Так веди его к нам!  отвечают ему.  Да он не идет!  Ну, так ты иди сюда!  Да он не пускает!.

Остроты Сергея Лаврентьевича имели большой успех и передавались из уст в уста. Наш остроумец находил, что секретари имеют некое сходство с часовой пружиной, потому что они тоже медленно направляют ход. А вот как однажды он разыграл саму Семирамиду Севера. Когда императрице Екатерине II подарили огромный телескоп и придворные уверяли, что, наводя его на небо, различают даже горы на Луне, Львов парировал: Я не только вижу горы, но и лес.  Ты возбуждаешь во мне любопытство!  сказала заинтригованная императрица, вставая с кресел.  Торопитесь, Ваше Величество,  продолжал он,  лес уже начали рубить; подойти не успеете, как его срубят.

Cветлейший князь не только сам смеялся шуткам Львова, но и использовал его дар остроумца, чтобы одергивать зарвавшихся сиятельных спесивцев, кичившихся своим показным величием. Так, тщеславный генерал-аншеф М. Н. Кречетников, сделавшись тульским наместником, окружил себя поистине царской пышностью и обращался чрезвычайно надменно не только с подчиненными, но даже с лицами, равными ему по положению. Потемкин, призвав к себе Сергея Лаврентьевича, попросил: Кречетников слишком заважничался! Поезжай и сбавь ему спеси!. Львов поспешил в Тулу. И вот в праздничный день, когда чванный Кречетников, окруженный толпой услужливых ординарцев, чиновников, секретарей, парадно разодетых официантов и прочей челяди, появился в приемной зале, среди воцарившейся тишины раздался вдруг отчаянный крик мужика, одетого в нарочито поношенное платье: Браво, Кречетников, браво, брависсимо!. Изумленные взоры обратились на смельчака, который стоял на стуле и что есть сил хлопал в ладоши. Каково же было удивление гостей, когда сам наместник подошел к сему непрезентабельного вида простолюдину и, ласково протягивая ему руку, сказал: Как я рад, уважаемый Сергей Лаврентьевич, что вижу Вас. Надолго ли к нам пожаловали?. Но посланец всесильного Потемкина, заливаясь смехом, начал убеждать Кречетникова воротиться в гостиную и еще раз позабавить его пышным выходом.

 Бога ради, перестаньте шутить,  бормотал растерявшийся наместник,  позвольте лучше Вас обнять.

 Нет,  кричал Львов,  не сойду с места, пока не исполните моей просьбы. Мастерски играете свою роль.

Сконфуженному Кречетникову стоило немалых усилий уговорить Львова слезть со стула и прекратить злую шутку, которая, надо полагать, достигла цели. Обаяние Сергея Лаврентьевича было столь неотразимым, что на него просто невозможно было долго сердиться. Однажды Потемкин за что-то обиделся на Львова и перестал с ним разговаривать. Наш герой как будто не обратил на это внимания и продолжал обедать у князя, но при этом стал заметно худеть. Наконец, Потемкин заметил это, удивился и спросил генерала :

 Отчего ты так похудел?

 По милости Вашей Светлости. Если бы Вы еще продолжали на меня дуться, я умер бы с голода. Прежде все оставляли меня в покое. А теперь едва только поднесу кусок ко рту, меня отвлекают вопросами. Не смел же я не отвечать, находясь в опале!

Но нельзя не сказать об одной непривлекательной черте характера нашего героя: Сергей Лаврентьевич был отъявленным картежником, кутилой и мотом. Он всегда был в долгах как в шелках, и при этом никогда не любил платить по счетам. Однажды это навлекло на него гнев самой императрицы. По словам ее личного секретаря А. В. Храповицкого, Екатерина II, собираясь в путешествие в Крым, исключила из своей свиты Львова, бросив: Бесчестный человек в моем сообществе жить не может. Впрочем, монархиня скоро простила Львова и в дальнейшем щедро награждала его по представлениям Потемкина.