— Знаете человека по фамилии Баттс?

— Грэйди Баттс? Работает на фабрике?

— Думаю, тот самый.

— Знаю его жену, Мэри. Она каждую неделю кладет в банк по доллару. Не пропустила ни одной. Его же я никогда не видел. Не думаю, чтобы он знал, что она откладывает деньги. Приходит всегда одна. Хорошенькая, такая пухленькая. На счету у нее уже сорок два доллара. Сорок две недели, сорок два доллара.

Уилл Генри удивился, уж не знает ли Холмс наизусть, сколько лежит в банке у каждого из вкладчиков.

— Некая миссис Смит, живущая по соседству, утверждает, что это случалось и ранее. Судя по тому, что она говорила, вам суждено потерять клиента, если этот проклятый мул со своим фургоном не уберется с дороги. — И он объехал фургон, непрерывно сигналя.

Когда они подъехали к дому, из-под дерева вышла женщина и подбежала к машине.

— Поторопитесь! Дело плохо! Он ее убьет! — Тут они услышали, как что-то упало, и свет, пробивающийся из-за гардин, резко изменил направление.

Уилл Генри подбежал к парадной двери, а следом за ним Холмс. Они замерли у входа. Шум внутри прекратился. Уилл Генри стал колотить в дверь.

— Откройте! Полиция!

Теперь было слышно, как женщина плачет.

— У нас все в порядке, — послышался мужской голос. Язык у него заплетался. — Убирайтесь отсюда!

Уилл Генри повернул ручку и толчком распахнул дверь. В комнате оказалось на удивление чисто и прибрано. А Уилл Генри ожидал увидеть разор. Потертый диван с двумя креслами занимали большую часть комнаты. В камине весело потрескивал огонь. Через дверь было видно, что в соседней комнате накрыт стол к обеду, и на нем стоит еда. Перевернут в комнате был лишь небольшой столик, на котором стояла лампа. И столик, и лампа валялись на полу, но лампочка все еще горела. Рядом с камином небольшая, полненькая женщина прислонилась спиной к стене. Она плакала, и при каждом всхлипывании из носа вытекала очередная порция крови. Корсаж и юбка ее хлопчатобумажного платья уже пропитались кровью, начинавшей капать на пол.

В противоположном углу стоял худой, жилистый мужчина среднего роста, в аккуратной белой рубашке, при галстуке и, по-видимому, в брюках от воскресного костюма. Волосы были у него слегка растрепаны, лицо побагровело и перекосилось от гнева, а в правой руке он держал внушительный кусок угля. И тут до Уилла Генри дошло, что этим куском он только что собирался ударить жену. Эта мысль до такой степени потрясла его, что несколько секунд он был не в состоянии произнести ни слова. Рыдания женщины были единственным звуком, нарушавшим воцарившуюся в комнате тишину.

— У нас все в порядке, — произнес мужчина. Похоже, он был пьян.

Уилл Генри заявил:

— Немедленно положите уголь!

Мужчина посмотрел на кусок угля в руке и, казалось, удивился, увидев его. Он выпустил кусок угля из рук, и он упал на линолеум пола.

— Это частное владение. Это мой дом. Убирайтесь отсюда. Не ваше дело. — Тут Холмс подошел к женщине, вынимая из кармана носовой платок. — Не смейте ее трогать! — проговорил мужчина, в то время, как Холмс взял женщину под руку и усадил на стул.

— Ну, ну, миссис Баттс. Просто приложите платок к носу.

Один глаз у нее был закрыт — до такой степени он распух. Уилл Генри подумал, что через несколько часов на этом месте будет огромный синяк. В нем медленно копилась злость.

— Убирайтесь из моего дома, — повторял мужчина.

— Заткнись! — одернул его Уилл Генри.

— Вы не имеете права…

Уилл Генри размахнулся и ударил его ладонью.

— Кому сказано, заткнись! Встать к стене и стоять, пока я не захочу с тобой побеседовать!

Мужчина оперся спиной о стену, прижимая руку к груди.