“Получи, фашист, гранату!”

    Я взял на прицел гигантскую голову и выстрелил. Она разлетелась вдребезги, как перезрелый арбуз. Что было дальше, я уже не видел, меня заставил повернуться к тропе тревожный крик гнома:

    – Идут!

    Только я развернулся, как на нас уже набегали разъяренные орки и черные горцы. Щелкнули спусковые крючки арбалетов. Двое нелюдей, со стрелами в груди, рухнули на тропу, но это не остановило лавину нападавших. Они с оскаленными пастями и налитыми кровью глазами, перескочив через трупы, ринулись на нас. Гномы сумели только один раз поднять и опустить топоры, как пали под ударами дубин и копий. За это время Шах успел послать две стрелы. Одна попала в глаз горцу, вторая, скользнув по дубине, отлетела в сторону. Я откинул разряженный арбалет и покрепче ухватил свою палицу. Рядом со мной стоял гном с топором, чуть дальше – Шах с метательными ножами.

    Зеленые морды с оскаленными клыками были уже в двух шагах от нас, когда за нашими спинами раздался чуть задыхающийся, но спокойный голос Вани:

    – Прыгайте на площадку! Я вас прикрою. Мгновенно развернувшись, мы спрыгнули на площадку. Едва успели отскочить в разные стороны, как вслед за нами сверху спрыгнули три черных горца. Остальные задержались на какой-то миг из-за нехватки свободного места внизу. Один против троих. Горцы даже не успели обрадоваться такому выигрышному соотношению.

    Следующих движений Вани никто не смог уловить. Его клинки исчезли, превратившись в серебристые молнии, и я увидел их снова, когда они завершили свою работу. Голова одного горца катилась по земле, двое других, рассеченные почти пополам, заваливались набок. Это было настолько нереально, что даже тупые орки замерли на миг, выпучив глаза. Воспользовавшись их замешательством, мы быстро отступили, встав полукругом у края площадки. В центре его встал Ваня. Ощетинившись оружием, мы были готовы умереть, но не сдаться.

    Нелюди, очнувшись, стали прыгать вниз. Потом эта лавина с диким ревом устремилась к нам. Казалось, что они сотрут нас в своей слепой ярости с лица земли, затопчут ногами, забьют до смерти дубинами. Но волна их ярости, наткнувшись на стальной веер Ваниных мечей, разлетелась кровавыми брызгами. Завязалась схватка.

    Удары, парирования, выпады сменялись с молниеносной быстротой. Черного горца, налетевшего на меня первым, я резко ударил ногой в живот. Согнувшись пополам, он подставил под мой удар свой затылок. Чем я воспользовался, размозжив ему голову своей палицей. Только успел поднять глаза, как на меня набросились сразу двое орков. Поднырнув под удар дубины, я успел превратить морду одного из них в кровавую маску. Кровь и мозги ударили в лицо второму орку, что отвлекло его на миг. Этого времени мне хватило, чтобы отклониться от неуклюжего удара его дубины и врезать ему сапогом в пах. Орк взревел и отшатнулся, но тут же его вопль прервался от стремительного удара Ваниного меча, раскроившего ему череп. Не успел я перевести дух, как на меня уже набегал черный горец с занесенным над головой мечом. Неожиданно он поскользнулся на траве, уже обильно политой кровью, и вместо резкого удара у него получился нелепый взмах мечом. Тут уж я ему врезал кистенем по его плоской роже с такой силой, что его отбросило на подбегающих врагов. К сожалению, здесь мое везение закончилось. Уйти от дубины набежавшего сбоку орка я уже не смог. Мельком увидел вскинутую над моей головой дубину и даже попытался поднять руку, но это было все, что я успел сделать. В голове будто взорвался огненный шар. Резкая боль бросила меня во тьму небытия.

    Очнулся я, лежа на чьем-то плаще. Открыв глаза, сразу увидел Цезаруса. Он сидел рядом со мной, привалившись спиной к трупу орка Голова у него была перевязана тряпкой, на которой выступило большое бурое пятно крови.