Элиза посмотрела ему в глаза:

 — Ты каким-то образом отключил меня?

 — Легкий транс, чтобы ты смогла спокойно уснуть.

 Элиза сжала халат на груди, вдруг осознав, что под ним на ней ничего нет. Ночью она была полностью во власти Тигана и могла рассчитывать исключительно на его благородство. Элизу охватила тревога.

 Тиган нахмурился, вероятно прочитав ее мысли:

 — Вы в Темной Гавани считаете, что воины Ордена не только холодные убийцы, но еще и насильники? Или такого мнения заслужил только я?

 — Ты никогда не обижал меня, — ответила Элиза, испытывая неловкость за свои несправедливые подозрения. — Если бы ты хотел сделать что-то плохое, то уже давно сделал бы.

 Тиган криво усмехнулся:

 — Какие высокопарные речи в мою честь. Я должен быть польщен?

 — На самом деле я должна тебя поблагодарить, Тиган. Прошлой ночью ты спас меня дважды. А я тебе даже спасибо не сказала, как и за то, что несколько месяцев назад ты отвез меня из бункера домой.

 — Забудь. — Тиган пожал плечами, закрывая тему.

 Та ноябрьская ночь не выходила у Элизы из головы. Увидев на пленке Кэмдена, охотившегося на людей, Элиза в панике выбежала из лаборатории и заблудилась в лабиринте коридоров. На нее, отчаявшуюся и заплаканную, наткнулся Тиган. Невероятно, но именно Тиган в предрассветный час отвез ее домой.

 Всю дорогу она плакала, но он ей не мешал. Тиган дал ей выплеснуть свое горе и, что удивительно, даже позволил ей уткнуться ему в грудь. Своей сильной рукой он обнимал Элизу, когда горе разрывало ее на части.

 Вероятно, Тиган не подозревал, что в ту ночь стал ее опорой. Возможно, для него это ничего не значило, но она всегда будет помнить его неожиданную чуткость и доброту. Когда Элиза наконец собралась с силами и вылезла из машины, Тиган проводил ее взглядом до входа, затем уехал и… исчез из ее жизни… И вот он снова возник вчера вечером, чтобы спасти от Отверженных.

 — Транс продолжает действовать, — сказал Тиган, очевидно желая переменить тему разговора. — Поэтому твой дар не может проявиться. И он не проявится, пока я здесь и держу его под контролем.

 Тиган скрестил руки на груди, и взгляд Элизы остановился на дермаглифах. Сложными узорами они оплетали предплечья и исчезали под короткими рукавами футболки. Дермаглифы отражали эмоциональное состояние вампиров Рода, но сейчас у Тигана они были лишь на тон темнее золотистой кожи и ничего не говорили о его чувствах.

 Элиза уже видела его дермаглифы — в ту ночь в бункере. Трудно было не восхищаться замысловатым геометрическим рисунком, выдававшим принадлежность Тигана к первому поколению вампиров. Он был одним из самых древних представителей Рода, и, хотя ни своей силой, ни поведением не показывал этого, сложность и красота дермаглифов служили тому красноречивым свидетельством.

 Как П1, Тиган был крайне чувствителен к солнечным лучам, и с восходом солнца ему было о чем беспокоиться.

 — Сейчас десятый час, — сказала Элиза, на случай если Тиган этого не заметил. — Ты провел в моей квартире всю ночь.

 Тиган выложил на тарелку яичницу и достал из тостера поджаренный ломтик хлеба.

 — Иди ешь, пока горячее.

 Элиза не подозревала, насколько голодна, пока не села за стол и не проглотила первый кусок.

 — Просто чудесно! — не в силах сдержать стон удовольствия, произнесла она.

 — Это потому, что ты моришь себя голодом.

 Тиган подошел к небольшому холодильнику и достал оттуда пластиковую бутылку с белковым коктейлем.