Теперь, когда я знал истинную цель заказа, между мною и заказчиком было полное партнерство.

Я не хотел, чтобы генерала Арзамасцева убили. Как мент, я не мог быть на стороне жулья ни за какие гонорары.

Мне это было тоже западло.

Я включил зажигание…

Вывеска армянского кафе призывно мигала огнями разноцветных лампочек, раскачивавшихся над автостоянкой.

Кафе

Увидев меня, охранник — высокий, в куртке, с надвинутым на лоб капюшоном — обрадовался:

— Закурить найдется? — Из-под капюшона глянули маслянистые чужие глаза.

Я протянул пачку "Тайма", зажигалку.

Машин на стоянке у кафе было мало, здесь больше мело — кафе окружал пустырь.

— Вроде и не холодно, а сквозит… — Он знобко шевельнул лопатками.

— Места есть?

— Сегодня у нас свободно, — Охранник вернул сигареты вместе с зажигалкой. Поблагодарил. — И долго еще будет вот так? — Он кивнул в сторону дымящегося снегом пустыря.

— До марта, как обычно… — Я пожал плечами. — Сам-то издалека?

— Город Спитак. Тут все оттуда… — Не переставая, он зябко сучил ногами. — Слышали?

Про спитакское землятрясение в свое время было немало разговоров, но тогда мы жили в одной стране и все воспринималось иначе. Общая боль!.. Сегодня мы были мы, а армяне — армянами…

— Приятно отдохнуть… — Изо рта охранника ко мне потянулась морозная струйка.

Я вошел в кафе.

Здесь, ничто не изменилось.

Царил обычный полумрак. Несколько человек разговаривали на своем, сидя у стойки на тумбах, еще десятка два посетителей расположились за столиками. Все тот же худой, в круглых очках юноша в углу негромко лабал на пианино что-то национальное — жалостно-тягучее.

Знакомый официант, курчавый, с тонкими фатоватыми усиками, сразу заметил меня, оглянулся на место у окна — оно было занято.

— Добрый вечер… Не знал, что вы приедете. Я бы оставил…

— Неважно. Добрый вечер… — Я огляделся. — Мне как раз сегодня лучше не на виду, где-нибудь в уголке…

Он не удивился.

— Сюда, пожалуйста…

Быстро нашлось место, которое я и сам бы выбрал, будь у меня возможность: небольшой тупичок сбоку от входа, в углу; каждый входящий в кафе был виден отсюда, как на ладони, в то же время, чтобы заметить меня, вошедшему следовало обязательно оглянуться. Сегодня я не хотел встречаться ни с кидалой, ни с криминальной милицией Северо-Западного Округа…

— Спасибо.

— Есть сегодняшняя газета. Там, кстати, о детективах… Свежий номер "Коммерсанта". Вам его к форели на вертеле?

— К шашлыку…

— Харси-хоровац. Понял.

— Гарнир обычный. Плюс базилика.

— Я уже записал. Понял, что вы ее захотите… Лаваш?

— Обязательно.

Через несколько минут я уже держал свежий номер "Коммерсанта".

Я любил читать за едой. Привычка эта осталась у меня с детства. Бывало мы с матерью ужинали, сидя за столом, одинаково подогнув под себя одну ногу, отгородившись книжками. Мы молча читали, периодически отхлебывали холодную воду из чашек. Мать не признавала чай. Единожды заваренный, он мог стоять неделю…

— Чай жидок, хозяин — русский, — острили мы, сливая спитой чай.

Последние годы после ее смерти, я все чаще задумывался — кем была мать в действительности? Она не впускала меня в свою личную жизнь.