– Как чудесно!

Белл поджала губы, услышав эту пародию на собственный возглас.

– Разумеется, в Суссексе у нас есть поместье, но я привыкла считать домом Лондон.

– Как я вам сочувствую!

Джон подхватил с блюда лепешку и щедро намазал ее земляничным джемом.

– Разве вам не нравится Лондон?

– Не особенно.

– Вот как? – Белл задумалась, что еще можно ответить на столь уклончивое замечание. Прошла целая минута, прежде чем она заметила, что Джон не спускает с нее насмешливого взгляда. – Ну что же, – наконец произнесла она, – вижу, вчера вы мне не солгали.

Это замечание заставило Джона вопросительно вскинуть брови.

– Вам и впрямь недостает умения вести светские беседы.

В ответ он только рассмеялся.

Белл вспомнила вчерашний разговор. Они беседовали о Шекспире, слегка поддразнивая друг друга. И тогда это доставило ей даже несколько приятных минут.

Вчера он вел себя иначе, почти по-мальчишески, до тех пор, пока вновь не ушел в свою раковину. Белл догадывалась, что в прошлом у него были тяжелые переживания, но не считала это оправданием его грубости по отношению к ней. Тем более, что интуитивно она почувствовала нечто особенное в этом человеке – чистое, светлое, честное. И требовалось лишь, чтобы кто-то в это поверил и напомнил ему об этом. Белл была намерена подружиться с ним, несмотря на все препятствия, которые Джон воздвигал на ее пути. Скрестив руки на груди, она заметила:

– Если желаете, можете и дальше придерживаться этого надменного тона, но вы не можете не признать, что я вам нравлюсь, – храбро направила разговор Белл, не забывая, однако, об осторожности.

Рука Джона дрогнула, чашка громко стукнула о блюдечко.

– Что вы сказали?

– Я вам нравлюсь. – Белл склонила голову набок, в этот момент поразительно напоминая кошку, которая только что вылакала целое блюдце сливок.

– Позвольте спросить, как же вы пришли к такому выводу?

– Да просто это видно.

На кончике языка у Джона вертелся вопрос: а видно ли Белл, как страстно он желает ее? Интересно, ответит ли она? Очень может быть. Джон сам изумлялся силе своего влечения к этой женщине. Вчера, сидящая под деревом, она казалась ему прелестной, но сегодня он был готов назвать ее богиней.

– Незачем делать вид, что вы потрясены моей проницательностью, – усмехнулась Белл.

«Богиня с очень острым язычком».

– Вас следовало бы выпороть, – убежденно сказал Джон.

– Надеюсь, вы не собираетесь немедленно броситься на поиски розги? Учтите, я дорожу своей кожей.

«Бог мой! – изумилась Белл самой себе, – как у меня язык поворачивается говорить такое?» Она уставилась в разъяренное лицо Джона.

Разумом Джон согласился, что такой кожей и впрямь можно дорожить, а затем тело его предательски отреагировало на эту мысль. Однако Джон не мог отрицать, что она и вправду нравилась ему. Пытаясь вывести разговор из опасного русла, он небрежно проговорил:

– Вы совершенно правы: мне недостает опыта в словесных пикировках.

Белл приняла намек, мило улыбнулась и ответила:

– На вашем месте я бы не стала беспокоиться. Это еще можно наверстать.

– Я весь в надеждах.

– Но мои надежды тают с каждой секундой, – добавила Белл сквозь стиснутые зубы.

Глядя на нее, Джон жевал лепешку. Белл выглядела нежной и чувственной одновременно. Внезапно Джон понял, что она сумела пробиться сквозь стену, которую он воздвиг вокруг своей души много лет назад, и ни в коем случае не заслуживает подобного обращения.