Он никогда еще не испытывал такого чувства и надеялся не испытать впредь.

Бережно прижимая к себе Кэрли, он выехал на лужайку, взял за поводья другую лошадь и углубился в лес — не слишком далеко, ведь утром надо вернуться сюда и похоронить Сиско, если его не растерзают волки.

Рамон пригладил шелковистые волосы Кэрли. Он заметил, что она дремлет, утомленная тяжелым путешествием и схваткой с бандитом. Ее маленькая головка прильнула к его плечу.

Кэрли однажды сказала, что она девственница, и Рамон не сомневался в этом. Его радовало, что ни один мужчина не прикасался к ней. Но сам он не мог жениться на ней! Нет, он не причинит ей больше боли. Ничего не произойдет. Кэрли нужен муж, а Рамон твердо решил иметь детей от испанки.

Он улыбнулся, вспомнив, какой отпор девушка дала Виллегасу. До чего же сильная эта маленькая gringa! Не сдалась без боя! Она заслуживает свободы.

Ему сильнее, чем прежде, захотелось отпустить ее.

Они сидели под большим дубом на холме, под которым расстилалась небольшая живописная долина. Солнце висело низко над горизонтом. В лучах заката серебрилась трава, сухая горчица и дикий овес. В небе парил орел. Когда Рамон бросил камешек в перепелок, стайка разлетелась в разные стороны.

— Мы боремся, чтобы вернуть свои земли, — сказал он. — Только и всего.

Они ехали сюда медленно. Рамон, конечно, догадался, как она устала, как ноют ее мышцы от непривычно долгой верховой езды.

— Ты нарушаешь закон. Это делает всех вас преступниками.

Впервые с ночи налета она задумалась о том, какое будущее ждет Рамона и семьи, живущие в лагере. Раньше она не предполагала, что способна беспокоиться за него.

— Мы не считаем себя преступниками. Мы обыкновенные люди, пытающиеся вернуть себе то, что принадлежит нам по праву.

— Люди часто совершают ошибки, неразумно вкладывают деньги. Это не означает, что с ними обошлись нечестно.

— Мы потеряли земли по вине государства.

— Как? Неужели оно преднамеренно совершило нечто подобное?

Если бы только ей удалось убедить Рамона, что его усилия бесполезны, возможно, он отказался бы от налетов. И был бы тогда в безопасности.

Она посмотрела на Рамона, увидела набухшие мышцы на щеке.

— А ты считаешь иначе? Может, это было сделано и непреднамеренно. Точно уже не окажешь. Три года тому назад правительство провело несколько радикальных реформ, чтобы разрешить земельные споры, снять напряженность между мексиканскими калифорнийцами, недавно проигравшими войну с gringos, и американцами-иммигрантами. Но калифорнийцы были не готовы бороться с американским законом.

Рамон окинул взглядом долину. Его глаза были печальны. Перепела вновь слетелись, чтобы поклевать семена и ягоды, но очередной камешек прогнал их.

— Продолжай, — мягко попросила Кэрли. — Я очень хочу понять, что произошло.

Рамон вздохнул:

— Калифорнийцы жили на этих землях так давно, что считали свои права на них бесспорными, очевидными. Но disenos — карты с обозначением границ земельных владений — почти ни у кого из них не сохранились. Реально существовавшие соглашения были оспорены gringos. Свидетельства о праве собственности устарели, границы определялись нечеткими описаниями. Например, там мог упоминаться ручей, давно изменивший русло, или место в двух лигах к западу от лежащего на скале черепа или поваленного дуба.

— Ясно.

— И тут слетелись стервятники вроде твоего дяди. Они интриговали, сговаривались с другими gringos, находили способы завладеть нашими землями.

Кэрли напряглась:

— Вроде моего дяди? Неужели ты веришь, что он участвовал в таких делах? Мой дядя — весьма уважаемый человек.