— Я твоя пленница. Почему… почему же ты еще не взял то, что хочешь?

Он коснулся ее щеки.

— Я и так причинил тебе достаточно зла. Ты невинна. Мужчина, который возьмет тебя, должен стать твоим мужем и защищать тебя. А я не смог бы сделать тебе предложение, даже если бы не был разбойником, ибо поклялся жениться на чистокровной испанке.

Сердце Кэрли болезненно сжалось. Эти слова не должны задевать ее. «Они и не задевают», — твердо сказала себе девушка.

— Миранда?

Кэрли надеялась, что эта женщина, вступившая в предательский сговор с Виллегасом, не станет женой Рамона. Он заслуживает лучшей участи.

— Миранда только отчасти испанка. Она удовлетворяет меня в постели, но никто из нас не стремится к браку. Я еще не выбрал себе невесту.

Кэрли не призналась себе, что испытала облегчение.

— Неужели так важно жениться именно на испанке?

— Si. Я поклялся в этом друзьям-калифорнийцам, себе и своей семье. В жилах де ла Герра течет кровь испанских королей. Мои дети и внуки должны унаследовать ее.

Кэрли невольно подумала о шахтерском поселке и своих простых предках. Мак-Коннеллы не имели отношения к знати, однако она предпочла бы остаться такой, как есть.

— Ты поступаешь так потому, что ненавидишь gringos.

— Si. Gringos убили моего брата и украли земли моей семьи. Я калифорниец. Моя жена и дети тоже будут калифорнийцами.

Кэрли поникла. На душе у нее было тяжело. Этого она не ждала.

— Мазь помогла, — сказала наконец девушка, заставив себя улыбнуться. — Думаю, мы можем ехать.

Рамон кивнул, подошел к своему коню и достал из походной постели одеяло. Положив его на седло гнедого коня, он усадил на него Кэрли, а сам вскочил на своего вороного жеребца.

В пути они мало говорили, но Рамон еще несколько раз останавливал лошадей. Вскоре стало ясно, что они не успеют в Льяно-Мирада до темноты.

Вспомнив, какое неистовое желание она видела в его глазах, Кэрли подумала, что, возможно, он так все и запланировал. Овладеет ею Рамон или сдержит слово?

Испанец откашлялся. Ему не выспаться этой ночью. Он облегчил страдания Кэрли, но сам до сих пор ощущал напряжение во всем теле и вспоминал помимо воли ее гладкую белую кожу. Если бы он продвинул пальцы еще на несколько дюймов, то коснулся бы самого нежного женского места. В тот момент ему ничего не стоило раздвинуть ее красивые ноги, расстегнуть брюки и, погрузившись в Кэрли, унять мучительную боль, которая преследовала его, когда девушка находилась рядом с ним.

Черт возьми, он никогда еще не желал женщину так сильно!

Они выехали на лужайку возле болотистого пруда, окруженного ивами. Рамон жестом велел девушке натянуть поводья. В пруд впадал маленький чистый ручей. Лужайку окружали валуны — естественное укрытие. Они молча обустроили стоянку, и Рамон отправился за дичью.

Он не стал углубляться в лес, ибо не лгал, рассказывая о том, как опасны горные львы и медведи-гризли. Днем Рамон видел свежие следы медведя. Дикие быки с их длинными рогами и злобным нравом тоже представляли серьезную угрозу для жизни.

И все же он вернулся с жирным кроликом, которого они зажарили на костре. Поев, Рамон прислонился спиной к гранитному валуну и стал наблюдать за тем, как Кэрли моет в ручье их оловянную посуду. Он закурил тонкую сигару.

Закончив с посудой, она села у костра в нескольких футах от Рамона, прикрыла юбкой ноги и внимательно посмотрела на испанца.

Подняв с земли маленькую веточку с листьями, Кэрли покрутила ее в руке.

— Я хотела бы знать, почему ты схватил меня в ту ночь.

Он вытащил изо рта сигару, стараясь избежать взгляда девушки.

— Потому что это собирался сделать мой брат.