Андрей Кивинов. Полное блюдце секретов
А священник – что дело в любви, Но при свете молний становится ясно – У каждого руки в крови…
ПРОЛОГ
1987 год Игорь в который раз пытался прокрутить в памяти события вчерашнего дня. Бешеная карусель не могла остановиться ни на секунду, и он не мог ухватить ниточку, чтобы разобраться во всем происшедшем. Даже здесь, в спокойной, если можно так сказать, обстановке. Обстановка располагала. Пять квадратных метров, без окон, без дверей. Дверь, конечно, была. С иллюминатором-решеткой, снаружи прикрытой фанеркой, периодически поднимающейся и открывающей деловито-настороженное лицо сержанта-сторожа. Изолятор временного содержания. Красиво звучит. Обычная камера на три места. Два занято – он и какой-то пенсионер, без меры смоливший дешевые сигареты, извлекаемые из всевозможных укромных мест гардероба: носков, подкладки пиджака и даже ботинок. Прямо фокусник. Игорь зажмурил глаза и попробовал сосредоточиться. Прошел пятый час пребывания в этом изолированном местечке. Все происшедшее казалось глупым сном, приснившимся после обильного запоя…
Возможен арест. Какой арест? За что? Слишком тяжкое преступление. Сто какая-то статья. Что я там подписывал? Я же не читал, я просто не мог читать. Я не считаю себя в чем-то виноватым. Они обещали разобраться. Почему тогда я здесь?
Анюта зачем-то сказала: «Будь осторожен». Впрочем, нет, она говорила это всегда. У них опасный двор. Шпана. «Какая шпана, Анечка? Я никого не боюсь. У меня есть ты…» «При чем здесь я, дурачок?» «Не знаю. Пока ты есть, ничего не может случиться».
Я спускался пешком. Дурак, поехал бы на лифте, разминулись. Они же не ждали меня во дворе. Конечно, нет. Они гуляли. Без цели. И увидели меня случайно. Под этим единственным фонарем. Или с целью? Нет, нет. Какая, к чертям, цель? Заводочка по пьяни. Выпить и не подраться? Сегодня ж праздник! «День седьмого ноября – красный день календаря. Посмотри в свое окно, все на улице красно…» Долговязый подошел первым. Что он хотел? Конечно, стандартное «закурить». Ну, разумеется. И я, конечно, ответил, что нет. Виноват, поспешил. В некоторых случаях нельзя говорить «нет». Раскинуть надо было крылья, как аисту на гнезде: «Старый, какие проблемы? Щас найдем. А может, лучше вмажем? Мне вот должок вернули, целый червонец!» Или что-нибудь подобное. А то просто: – Нет. И, конечно, им не понравилось. Дальше по избитому сценарию: – А чего ты, в натуре? Хамишь, гнида! И удар – прямой и резкий. Шапка летит в грязь. Не новая, но жалко, другой нет. Я выпрямляюсь после «нырка под руку» и отвечаю коротким снизу. Три года секции по дедушке-боксу. Поэтому только шапка в грязь, а не я сам. Долговязый, раскидывая перья, летит к стене. Координация нарушена «Московской» или «Столичной». Нарушена сильно, но не до конца. На ножках удерживается… Игорь вздрогнул, как будто проснувшись, и потрогал ушибленный затылок. Что там дальше? Темнота. Он зажмурился. Второй ударил бутылкой. Я не успел «нырнуть». До конца «нырнуть». Скользящий, не прямой, но все равно неприятно. Был еще третий, Должен был быть. Подсекли из темноты. Твердо и расчетливо. Сзади под ступни. Я упал на бок, автоматически ударив рукой по асфальту – механизм страховки во всех видах единоборств. Едино… Тут не прокатило, тут не едино. Трое… Или больше. В ход пошли ноги. Долговязый носит, несмотря на холод, туфли-лодочки. Попади в ребро – нет ребра. Я свернулся клубком, закрыв виски руками. |
