Сегодня на станцию «Молодежная» после пурги ушел первый самолет. Он повез шесть летчиков и повара, прибывших из Москвы. Радисты проводили самолет до австралийской станции Моусон. Только что с самолетом вновь установлена связь. Он прошел уже тысячу пятьсот километров и скоро прибудет на «Молодежную».

Радисты день и ночь слушают небо. В этом году один только раз в Антарктиде люди послали сигнал бедствия «SOS». Радисты услышали вовремя этот сигнал. Каждый день приносит в домики тысячи теплых слов от близких, родных и совсем незнакомых людей далекой нашей земли. Только что Коля Тюков и мне положил целую пачку радиограмм: из Ярославля, Ленинграда, Москвы и Воронежа.

Разрешите всем сразу ответить: спасибо, спасибо, дорогие друзья.

А теперь приспело время получения деловых радиограмм. Утром я пошутил: «А что, если взять по радио интервью?» — «Пожалуйста», — сказали радисты.

Только что говорил с «Обью». Она идет вдоль западных берегов Африки. На корабле — большой груз для зимовщиков. Радист сообщает: «Ход хороший. Тепло. В океане легкая зыбь. Привет читателям «Комсомолки». Сейчас у ключа сидит Борис Антонович Косинов. Пытаемся во второй раз связаться с «Эстонией». На ней в Антарктиду идут сто двадцать шесть зимовщиков — наших ребят и шесть иностранных ученых. Среди наших-сын и отец Цветковы. Отец будет зимовать на «Новолазаревской», сын — на «Молодежной».

И еще одно интервью. Мне отвечает радист австралийской станции Моусон Аллан Мор: «По порядку на ваши вопросы. Погода облачная. Температура плюс два. Нас зимовало двадцать шесть человек. Один недавно неожиданно умер. Самая важная новость сегодня — ваш самолет. Наш уже приземлился. В Моусоне заправка горючим. Мы были очень взволнованы встречей.

Настроение зимовщиков держалось на высоте весь год. Сейчас поднимается выше, потому что скоро домой. Нашего начальника экспедиции зовут Раймонд Макмагон. Ему 27 лет. Сейчас он руководит походом на Шельфовый ледник.

В поход ушли на тракторах и собачьих упряжках. Готовимся к Новому году. Проводим уборку. Чистим, красим. Можно ли задать вопрос?

Очень интересуемся: когда «Обь» зайдет к нам в Моусон? Аллан Мор».

Вахта радистов продолжается. Сейчас у приемных аппаратов и телетайпов трое людей, остальные чистили снег. Сейчас пришли, гогочут в соседней комнате, пьют чай. Николай Дмитриевич Тюков переставил баян от стенки, взобрался на стул, возится со своим огородом.

Клочком ваты опыляет цветы. К новогоднему празднику обещает большой урожай…

_{Антарктида, Мирный. 22 декабря 1963 г.}

Берег снежной земли

Опять самолет. Опять перегрузка. Опять при посадке долго решали, брать журналиста или не брать. Взяли. В самолете уступили самое лучшее место — могу, положив на колени листы, писать. Изрядно трясет, но мои заботы ничто рядом с заботами радиста Коли Соловьева. Он держит связь и ухитряется варить щи на газовой плитке. Кастрюли и чайник привинчены к потолку тонкими проволоками и потому супу не удается выпрыгнуть из кастрюли. Упоительный запах вареного лука уже дошел до кабины пилота. Он поручил штурвал второму пилоту и пробует ложкой варево. Гремят чашками и десять других пассажиров: радист уже постелил на столице вместо скатерти старую карту Антарктики.

Идет второй час полета. На этот раз летим по краю Антарктиды к западу от Мирного, Антарктида круто обрывается в море глыбами льда. Летим над самым обрывом. Слева — снега, справа — прибрежный лед с синими трещинами.

Возле трещин тюлени. Никакого внимания на самолет. Дальше за льдом густая синева воды.