Декабрь 1911

Стихотворения 1912 года

«Ветр налетит, завоет снег…»

Ветр налетит, завоет снег,

И в памяти на миг возникнет

Тот край, тот отдаленный брег…

Но цвет увял, под снегом никнет…

И шелестят травой сухой

Мои старинные болезни…

И ночь. И в ночь – тропой глухой

Иду к прикрытой снегом бездне…

Ночь, лес и снег. И я несу

Постылый груз воспоминаний…

Вдруг – малый домик на поляне,

И девочка поет в лесу.

6 января 1912

«Шар раскаленный, золотой…»

Борису Садовскому

Шар раскаленный, золотой

Пошлет в пространство луч огромный,

И длинный конус тени темной

В пространство бросит шар другой.

Таков наш безначальный мир.

Сей конус – наша ночь земная.

За ней – опять, опять эфир

Планета плавит золотая…

И мне страшны, любовь моя,

Твои сияющие очи:

Ужасней дня, страшнее ночи

Сияние небытия.

6 января 1912

«Повеселясь на буйном пире…»

Моей матери

Повеселясь на буйном пире,

Вернулся поздно я домой;

Ночь тихо бродит по квартире,

Храня уютный угол мой.

Слились все лица, все обиды

В одно лицо, в одно пятно,

И ветр ночной поет в окно

Напевы сонной панихиды…

Лишь соблазнитель мой не спит;

Он льстиво шепчет: «Вот твой скит.

Забудь о временном, о пошлом

И в песнях свято лги о прошлом».

6 января 1912

«Благословляю всё, что было…»

Благословляю всё, что было,

Я лучшей доли не искал.

О, сердце, сколько ты любило!

О, разум, сколько ты пылал!

Пускай и счастие и муки

Свой горький положили след,

Но в страстной буре, в долгой скуке

Я не утратил прежний свет.

И ты, кого терзал я новым,

Прости меня. Нам быть – вдвоем.

Всё то, чего не скажешь словом,

Узнал я в облике твоем.

Глядят внимательны очи,

И сердце бьет, волнуясь, в грудь,

В холодном мраке снежной ночи

Свой верный продолжая путь.

15 января 1912

Авиатор

Летун отпущен на свободу.

Качнув две лопасти свои,

Как чудище морское в воду,

Скользнул в воздушные струи.

Его винты поют, как струны…

Смотри: недрогнувший пилот

К слепому солнцу над трибуной

Стремит свой винтовой полет…

Уж в вышине недостижимой

Сияет двигателя медь…

Там, еле слышный и незримый,

Пропеллер продолжает петь…

Потом – напрасно ищет око:

На небе не найдешь следа,

В бинокле, вскинутом высоко,

Лишь воздух – ясный, как вода…

А здесь, в колеблющемся зное,

В курящейся над лугом мгле,

Ангары, люди, всё земное –

Как бы придавлено к земле…

Но снова в золотом тумане

Как будто – неземной аккорд…

Он близок, миг рукоплесканий

И жалкий мировой рекорд!

Всё ниже спуск винтообразный,

Всё круче лопастей извив,

И вдруг… нелепый, безобразный

В однообразьи перерыв…

И зверь с умолкшими винтами

Повис пугающим углом…

Ищи отцветшими глазами

Опоры в воздухе… пустом!

Уж поздно: на траве равнины

Крыла измятая дуга…

В сплетеньи проволок машины

Рука – мертвее рычага…

Зачем ты в небе был, отважный,

В свой первый и последний раз?

Чтоб львице светской и продажной

Поднять к тебе фиалки глаз?

Или восторг самозабвенья

Губительный изведал ты,

Безумно возалкал паденья

И сам остановил винты?

Иль отравил твой мозг несчастный

Грядущих войн ужасный вид:

Ночной летун, во мгле ненастной

Земле несущий динамит?

1910 – январь 1912

Шаги Командора

В.