|
Рассвет декабрьский глядел в окно, Алели робким светом дали... Ему спалось и было все равно, Что мы страдали!
Мы слишком молоды, чтобы забыть Того, кто в нас развеял чары. Но, чтоб опять так нежно полюбить – Мы слишком стары!
Под новый год
Встретим пришельца лампадкой, Тихим и верным огнем. Только ни вздоха украдкой, Ни вздоха о нем!
Яркого света не надо, Лампу совсем привернем. Только о лучшем ни взгляда, Ни взгляда о нем!
Пусть в треволненье беспечном Год нам покажется днем! Только ни мысли о вечном, Ни мысли о нем!
Станем “сестричками” снова, Крепче друг к другу прильнем. Только о прошлом ни слова, Ни слова о нем!
Угольки
В эту ночь он спать не лег, Все писал при свечке. Это видел в печке Красный уголек.
Мальчик плакал и вздыхал О другом сердечке. Это в темной печке Уголек слыхал.
Все чужие... Бог далек... Не было б осечки! Гаснет, гаснет в печке Красный уголек.
Дикая воля
Я люблю такие игры, Где надменны все и злы. Чтоб врагами были тигры И орлы!
Чтобы пел надменный голос: “Гибель здесь, а там тюрьма!” Чтобы ночь со мной боролась, Ночь сама!
Я несусь, – за мною пасти, Я смеюсь, – в руках аркан... Чтобы рвал меня на части Ураган!
Чтобы все враги – герои! Чтоб войной кончался пир! Чтобы в мире было двое: Я и мир!
Гимназистка
Я сегодня всю ночь не усну От волшебного майского гула! Я тихонько чулки натянула И скользнула к окну.
Я – мятежница с вихрем в крови, Признаю только холод и страсть я. Я читала Бурже: нету счастья Вне любви!
“Он” отвержен с двенадцати лет, Только Листа играет и Грига, Он умен и начитан, как книга, И поэт!
За один его пламенный взгляд На колени готова упасть я! Но родители нашего счастья Не хотят...
Тройственный союз
У нас за робостью лица Скрывается иное. Мы непокорные сердца. Мы молоды. Нас трое.
Мы за уроком так тихи, Так пламенны в манеже. У нас похожие стихи И сны одни и те же.
Служить свободе – наш девиз, И кончить, как герои. Мы тенью Шиллера клялись. Мы молоды. Нас трое.
Поклонник Байрона
Ему в окно стучатся розы, Струится вкрадчивый аккорд... Он не изменит гордой позы, Поклонник Байрона, – он горд.
В саду из бархата и блесток Шалит с пастушкою амур. Не улыбается подросток, Поклонник Байрона, – он хмур.
Чу! За окном плесканье весел, На подоконнике букет... Он задрожал, он книгу бросил. Прости поклоннику, поэт!
“Он был синеглазый и рыжий...”
Костюмчик полинялый Мелькает под горой. Зовет меня на скалы Мой маленький герой.
Уж открывает где‑то Зеленый глаз маяк. Печально ждет ответа Мой маленький моряк.
Уж в зеркале залива Холодный серп блестит. |
