Ты помнишь ли, при вашей встрече,

         При первой встрече роковой,

         Ее волшебны взоры, речи

         И смех младенческо-живой?

         И что ж теперь? И где ж всё это?

         И долговечен ли был сон?

         Увы, как северное лето,

         Был мимолетным гостем он!

         Судьбы ужасным приговором

         Твоя любовь для ней была,

         И незаслуженным позором

         На жизнь ее она легла!

         Жизнь отреченья, жизнь страданья!

         В ее душевной глубине

         Ей оставались вспоминанья…

         Но изменили и оне.

         И на земле ей дико стало,

         Очарование ушло…

         Толпа, нахлынув, в грязь втоптала

         То, что в душе ее цвело.

         И что ж от долгого мученья,

         Как пепл, сберечь ей удалось?

         Боль злую, боль ожесточенья,

         Боль без отрады и без слез!

         О, как убийственно мы любим!

         Как в буйной слепости страстей

         Мы то всего вернее губим,

         Что сердцу нашему милей!..

    Первая половина 1851

Э. Ф. Тютчевой («Не знаю я, коснется ль благодать…»)

         Не знаю я, коснется ль благодать

         Моей души болезненно-греховной,

         Удастся ль ей воскреснуть и восстать,

         Пройдет ли обморок духовный?

         Но если бы душа могла

         Здесь, на земле, найти успокоенье,

         Мне благодатью ты б была —

         Ты, ты, мое земное провиденье!..

    Апрель 1851

Первый лист

         Лист зеленеет молодой.

         Смотри, как листьем молодым

         Стоят обвеяны березы,

         Воздушной зеленью сквозной,

         Полупрозрачною, как дым…

         Давно им грезилось весной,

         Весной и летом золотым, —

         И вот живые эти грезы

         Под первым небом голубым

         Пробились вдруг на свет дневной…

         О, первых листьев красота,

         Омытых в солнечных лучах,

         С новорожденною их тенью!

         И слышно нам по их движенью,

         Что в этих тысячах и тьмах

         Не встретишь мертвого листа.