– Постой! – Юля отшвырнула сигарету, не обращая внимания на то, что она упала на дорогущий ковер, бросилась к капитану. – Ты говоришь о ролях? Знай же, дурак, что одна самая главная из них, роль, о которой я мечтаю, мне сыграть не под силу!

– И какая же?

– Роль женщины достойной тебя! – Юля оперлась спиной о стену и закрыла лицо ладонями. – Уходи! Быстро уходи!

– У них своя свадьба, – капитан уселся за стол, на котором стояли зажженная свеча, пузатый графинчик с водкой, одна рюмка и большее блюдо с горячей пиццей. – А нас – своя!

Встреча с Юлей хоть и закончилась довольно болезненно, но имела свои плюсы даже в кулинарном плане. Платов, например, узнал, что цивилизация не обошла Караваевск стороной и в городе уже несколько лет существует служба доставки пицц.

Он поддел вилкой самый аппетитный на вид кусок, но поднести ко рту не успел. Застольную идиллию нарушила трель телефонного звонка.

– И как они ухитряются звонить в самый ответственный момент? – Иван поднес трубку к уху. – Слушаю. Платов.

– Ваня, а я новые стихи написал! – радостным голосом сообщил Божко.

– Ну и дурак! – капитан до упора надавил клавишу отбоя, положил трубку рядом с аппаратом и вернулся к пицце. – Сыт я по горло вашими стихами!

Однако отделаться от воспоминаний о стихах и сочинителях столь простым способом не удалось. Иван взглянул на окно, из которого совершил свой последний полет Учитель, вышел в коридор и достал из кармана кителя тетрадь. Ту самую, которую Матвей успел поймать за секунду до старта, ту самую на которой он записал домашний адрес Ивана. Внимание Платова привлекло четверостишие на последней странице. Он выпил рюмку водки, усадил кота к себе на колени и процитировал:

Иван положил горящую тетрадь на металлический поднос. Меньше чем через минуту, от стихов осталась только горстка серой золы, не имеющей ничего общего с пеплом, из которого возрождается птица Феникс.

– А что касается стихов, то поэтом, следует признать, он был весьма посредственным, – подытожил капитан.

Кот слушал рассуждения хозяина о гениях и злодеях вполуха. Он свернулся калачиком и, прищурив глаза, урчал. Выпив еще рюмку, Платов с грустью констатировал, что вечер не удался. Он оставил спящего кота за хозяина, набросил плащ и вышел на вечернюю улицу. Сбросив с себя паутину страха, сплетенную учителем, город отдыхал в предвкушении выходного дня. Иван вышел на центральную улицу, прогулялся у витрин магазинов, без особого интереса рассматривая выставленные товары. Решив перейти на противоположную сторону, капитан свернул в подземный переход. Спускаясь по ступеням услышал нежную и печальную мелодию, как нельзя больше соответствующую своему настроению. Уличный музыкант играл на саксофоне в дальнем конце перехода. Заметив рядом с ним раскрытый черный футляр, Платов сунул руку в карман, чтобы достать мелочь. Саксофонист опустил инструмент и обернулся к Ивану.

– Гуляем, капитан?

Платов остановился, растерянно комкая в руке купюры.

– Вы?

– Прекрасный вечер, – констатировал Лозоплетельщик, наряженный в джинсы и черную, проклепанную кожанку. – Хочется музыки. Мне кажется, что в такие спокойные минуты ноты не исчезают сразу, а повисают в воздухе. Дрожа и раскачиваясь.

– Что на этот раз? – Иван медленно приблизился к старому знакомому. – Сообщение о новой миссии?

– Нет, – Лозоплетельщик присел, чтобы положить саксофон в футляр. – Равновесие восстановлено. По крайней мере, на твоем отрезке мироздания, Платов.