К полковнику и лейтенанту в кабинете добавился ещё и товарищ майор. Не простой майор, заметим, а особый. Не всем товарищам товарищ, хотя и товарищ, потому что «особист». Словно третий глаз. Око! В принципе, игра слов, но не понятий. В понятиях в армии всё строго ранжировано. Всем ясно «who is who». Майор — за глаза — был выше генерала по «принадлежности». Потому что и командира полка курировал. Подчинялся другому ведомству. Представлял собой строгую службу, которая «курировала» дух и, соответственно, действия военнослужащих как внутри подразделения, так и за его пределами, на все триста шестьдесят градусов. Плюс, что выше крыши, и ниже плинтуса. Такая работа. Бдил. Майор ходил, наблюдал (службу не «тащил»), слушал, подмечал. Закрывшись в своём кабинете что-то там себе думал, писал… Читал «входящие», «гулял» по Интернету… Результатом его службы были рапорты — когда командиру полка, когда — куда-надо! — отчёты, наблюдения-выводы, предложения. И что он там писал, и вообще, было его служебной тайной. И для командира полка порой тоже. Особый человек, опасный. Как тайная служба короля. Сам вроде как все, ан нет, другой, особый.

Присев на стул, майор Суслов лейтенанта Фомичёва игнорировал, с тонкой улыбкой заметил полковнику:

— Нарушаете, товарищ полковник, инструкции, меня нужно было сразу оповестить, в первую очередь, чтоб не было проблем…

— Когда же сразу? — наиграно удивился полковник. — Я сам только что, понимаешь, узнал. С генералом мы едва переговорили — он уезжал — я его проводил и… С руководителем оркестра и успел только посоветоваться, теперь с вами. А что, какие-то сложности у вас, проблемы?

Суслов смотрел на полковника с непроницаемым выражением лица. В котором угадывалась тонкая ирония, доля высокомерия и строгая дистанция.

— Дело не в сложности, — назидательно поправил он. — Дело в надлежащем исполнении инструкций. А с этим, у нас, я смотрю, действительно проблемы. Вы не согласны?

Ульяшов излишне бодро оспорил, «лицо» перед лейтенантом старался держать.

— Нет у нас никаких проблем, товарищ майор. У нас в полку всё под контролем. Я вас для этого, кстати, и вызвал, понимаешь, чтобы исполнять. Вот и исполняйте. Мы вам не мешаем. И вы, кстати, ничего не пропустили, товарищ майор, наоборот. Вы нам нужны. Всё ещё только начинается. Мы как раз разыскиваем наших музыкантов. Их нужно любыми путям вернуть! Понимаете? Любыми! Немедленно, срочно, с применением можно сказать любых возможностей, пусть даже и не…

— Товарищ полковник!! — В момент осипшим отчего-то голосом, от испуга, наверное, не то одёрнул, не то призвал лейтенант Фомичёв товарища полковника, а может и напомнил о своём присутствии.

Полковник Ульяшов споткнулся на скрипучем голосе лейтенанта, уставился на него, словно впервые увидел, вроде и не лейтенант перед ним, а непонятно какой чин, и непонятно из каких «органов». Глаза у лейтенанта горели предостерегающим огнём, как стоп-сигналы командирской служебной «волги».

Полковник осёкся, оторвал взгляд от «стоп-сигналов», торопясь, скомкал окончание приказа.

— А чего я сказал? Я то и сказал, вернуть законными методами… какие у нас есть.