|
Но с какой стати молодые люди задумали такую ловушку? В шестой главе показано, как хитрый план приходит в голову матери невесты, Аньезе: «Послушайте. Нужны только два шустрых свидетеля, таких, чтобы и впрямь хотели помочь. Идите к священнику. Но помните, вся штука в том, чтоб захватить его врасплох и чтобы он не успел утечь. Жених быстро должен сказать: „Господин священник, вот моя жена“, а невеста: „Господин священник, вот мой муж“. Говорите громче, чтобы слышали и священник, и свидетели, — как они услышат, значит, сочетание браком состоялось, и до того крепко, как если бы вас повенчал сам Папа. Если вы сказали те слова, то кюре пусть себе вопит, визжит и бранится и хоть черта на помощь зовет, вы уже будете муж и жена».
Мандзони тут же сообщает от себя, что Аньезе полностью права, и что подобным образом не так уж редко действовали многочисленные парочки, которых по той или иной причине отказывались венчать. Мандзони не вдается в объяснения, потому что думает, что у всех читателей живы в памяти правила катехизиса, и все знают, что уполномоченный совершать конфирмацию может быть только епископом, уполномоченный совершать соборование должен обязательно быть священником, уполномоченный совершать крещение может быть кем угодно, кроме крещаемого, а вот уполномоченными лицами, которым единственным дозволено осуществлять обряд венчания, являются сами венчаемые. Когда они с искренними намерениями провозглашают, что объединяются навсегда, — с этой минуты они обвенчаны. Священник, капитан корабля или мэр города выступают только регистраторами совершившегося акта. Интересно задуматься над этим пунктом Закона Божия, в его свете совершенно по-новому выглядят гражданские браки. Я знаю, что говоря «гражданский брак», обычно имеют в виду как гетеросексуальные, так и гомосексуальные союзы. Против гомосексуальных католическая церковь сильно возражает и она никогда не признает гомосексуальный брак, даже если его заключили в церкви. Но вот что касается двух гетеросексуалов, если они объявили миру в какой-то форме о своем намерении сожительствовать до самой смерти (или до развода), то приходится признать, что с точки зрения Закона Божия они повенчаны, от этого никуда не денешься. Мне скажут: брак, признанный церковью, есть брак, в церкви же и заключенный, а гражданский брак не признается. Но сейчас уже не времена епископа из Прато, ни один священник не выгонит из храма пару, бракосочетавшуюся в мэрии, с криками: «Прелюбодеи!» Загвоздка в том, что при разговоре о гражданском браке не вполне понятно, о чем именно идет речь, о гомо- или гетеро-союзах, и гомофобия достигает такого накала, что до правил катехизиса никому уже нет дела. Кстати, учитывая, что прошло немало времени и канкан уже утих, я хотел бы подвести итоги памятной истории с Руини (это когда кардинала освистали в Сиене). Первое. Кто угодно имеет право критиковать высказывания церковнослужителя. Второе. Церковнослужитель имеет право как угодно высказываться по вопросам богословия и морали, даже если его суждения противоречат законам государства. Третье. До тех пор покуда воззвания церковнослужителя не приходят в противоречие с законами государства и не затрагивают животрепещущих политических проблем (то есть не имеют отношения к утверждению новых законов, к референдумам или выборам), а затрагивают моральные вопросы: порицают добрачную половую жизнь или провозглашают воскресную мессу обязательной, — тем, кто не согласен с этими воззваниями, полагается молчать в тряпочку, поскольку к ним это не имеет никакого отношения. Четвертое. Если только воззвания церковнослужителя затрагивают государственный закон или текущий политический процесс, волей-неволей церковнослужитель превращается в политическую фигуру и идет на риск — подвергнуться политическому освистанию. Пятое. Тут нам не 68-й год, и в любом случае невоспитанно и нецивильно вмешиваться в свободное собрание и проникать в частное владение. |
