Изменить размер шрифта - +

– Наша Оланна только что закончила магистратуру. В Лондонском университете! Это не шутка! – сказал с гордостью дядя Мбези.

– Молодец быть. – Абдулмалик был из тех людей, кто дивится образованию, твердо зная, что им оно недоступно. Он открыл сумку, достал пару шлепанцев и протянул Оланне; узкое лицо его пошло морщинами от улыбки, обнажились зубы, все в желто-коричневых пятнах от табака и ореха кола.

Оланна взяла в руки шлепанцы:

– Спасибо, Абдулмалик. Спасибо.

Абдулмалик указал на спелые длинные стручки на дереве кука:

– Приходи к моя в гости. Мой жена готовить очень вкусный суп из кука.

– Зайду обязательно, в следующий раз, – пообещала Оланна.

Поздравив ее еще раз, Абдулмалик сел с дядей Мбези на веранде, перед ведром сахарного тростника. Они скусывали жесткие зеленые шкурки и жевали сочную белую мякоть, смеясь и болтая на хауса. Жеваную мякоть сплевывали под ноги, в пыль. Оланна посидела с ними немного, но она с трудом разбирала их быструю речь и потеряла нить разговора. Она с радостью променяла бы свой французский и латынь на хауса и йоруба, чтобы говорить бегло, как ее дядя, тетя и сестра.

В кухне Аризе потрошила курицу, а тетя Ифека мыла рис. Оланна примерила подарок Абдулмалика, плетеные красные ремешки делали ступни изящнее, женственнее.

– Красота! – похвалила тетя Ифека. – Надо его отблагодарить.

Оланна села на табурет, стараясь не смотреть на усеявшие стол гладкие черные капсулы – тараканьи яйца. В углу кухни соседка разводила огонь, и, несмотря на косые щели в крыше, вся кухня была в чаду.

– I makwa, ее семья питается одной вяленой рыбой. – Аризе, скривив губки, указала на соседку. – Думаю, ее бедные дети отродясь не пробовали мяса.

Оланна бросила взгляд на соседку. Та была иджо и не понимала слов Аризе на игбо.

– Может, они любят вяленую рыбу, – сказала Оланна.

– О di egwu! Скажешь тоже! Знаешь, какая она дешевая? – Смеясь, Аризе обратилась к соседке: – Ибиба, я похвалила старшей сестре ваш суп – он всегда так вкусно пахнет!

Соседка в этот момент раздувала огонь; она оторвалась от работы и понимающе улыбнулась. Возможно, она все-таки знала игбо, но не обиделась на шутку Аризе. За живой, веселый нрав Аризе все сходило с рук.

– Значит, переезжаешь в Нсукку и выходишь за Оденигбо, сестренка? – спросила Аризе.

– Замуж я пока не собираюсь. Просто хочу быть с ним рядом и очень хочу преподавать.

Глаза у Аризе округлились от изумления и восторга.

– Только девушки вроде тебя, сестренка, кто знает книжную премудрость, могут так говорить. А неученым, как я, долго ждать нельзя, не то прождем до самой смерти. – Аризе вынула из курицы полупрозрачное яйцо. – Мне подавай мужа, и побыстрее! Все мои подружки замуж повыходили, одна я осталась.

– Ты еще молоденькая, – возразила Оланна. – Тебе о шитье надо думать, а не о свадьбе.

– От шитья дети не заводятся. Даже если б я смогла поступить учиться, все равно мне хотелось бы ребеночка прямо сейчас.

– Тебе некуда спешить, Ари. – Пересесть бы поближе к двери, к свежему воздуху. Но нехорошо, если тетя Ифека, или Аризе, или даже соседка догадаются, что от дыма у нее щиплет глаза и першит в горле, а от вида тараканьих яиц тошнит. Пусть думают, что ей не привыкать к такой жизни.

– Я точно знаю, вы с Оденигбо поженитесь, сестренка, но если уж говорить правду, не хочу я, чтоб ты выходила за мужчину из Аббы. Они все сплошь уроды, kai! Будь Мухаммед игбо, я умерла бы от горя, если б ты за него не пошла. В жизни не видала другого такого красавца!

– Оденигбо не урод.

Быстрый переход