Лета моргнула. Она уже успела внутренне подготовиться ко дню за словарём. Невежливо было отказываться, но…

— А как же… обзор?

Павел Григорьевич засмеялся и махнул рукой.

— Обзор не убежит.

Он взял ключи у дамы-администратора и поманил Лету за собой. Даму звали Лидия Григорьевна. Лету одолевало любопытство — не сестра ли она ему? Может, и нет: лет двадцать разницы в возрасте… Спрашивать было неловко. Следом за Павлом Григорьевичем Лета прошла по узкому коридору и спустилась по лестнице. Тут даже свет не горел, и по пути дедушка, насвистывая, щёлкал выключателями.

Музей помещался в двух маленьких, как чуланы, комнатах без окон. Заморгали и загудели под потолком лампы. Смущённая Лета переступила порог. На первый взгляд тут и правда не было ничего интересного. Какие-то грамоты, памятные значки и медали в коробках под стеклом. Незнакомые люди на чёрно-белых поблёкших фото. Рядом на стенах висели рисунки рыб и моллюсков, выполненные в манере старых натуралистов, с хитроумной штриховкой. Лета осторожно заглянула во вторую комнатку. Там на паре сдвинутых тумб стояла большущая модель корабля, который она не могла не узнать. Его знали все горожане. А Лета, к тому же, была знакома с его капитаном…

— Океанографическое исследовательское судно «Адмирал Зубарев», — торжественно сказал Павел Григорьевич ей в спину. — Вы, Леточка, знаете, чем славен Зубарев, Алексей Петрович?

Лета неопределённо повела рукой в воздухе.

— Ну, он первый… Ещё училище основал.

— Отнюдь не он первым осуществил успешный вход в сферу Полудённого Моря, — с прежней торжественностью объявил Павел Григорьевич, — зато он первым осуществил успешный последующий выход. А спустя пять лет ввёл в штурманском училище курс соответствующей направленности…

Лета сдержала вздох. Как бы поскорей закончить с экскурсией? Скоро добрый дедушка станет рассказывать, что лошади кушают овёс и сено… Она подошла к стенду — под стеклом лежали пустые коробки от лекарств и образцы сырья, из которого эти лекарства производились: блок прессованных водорослей размером с мизинец и такого же размера сушёная рыбка. Рядом с ними были пришпилены несколько листков из дорогого глянца — с рекламой чудодейственных средств. Оздоровление, омоложение…

— Продавцы обещают порошок жемчуга, — вставил Павел Григорьевич, — но, конечно, никакого жемчуга там нет. Да и смысла бы в этом не было никакого. Искомыми свойствами обладает любой биологический материал полудённых морей.

…Дедушка говорил чуть странно — слишком длинными словами, слишком сложными фразами, не запинаясь и не экая. Разве что изредка вставлял своё «да-да». Самое удивительное, что он и дыхание менял точно на границе фраз. Ни разу не вдохнул на середине. «Может, он диктором раньше работал? — предположила Лета. — Нормальные люди так не разговаривают». Чудилось, что именно эта манера речи была для него естественной. Он как будто то и дело на неё срывался. А потом вспоминал, как говорят люди, и старался сделать речь не такой гладкой…

— Вы успели альбом в фойе посмотреть, Леточка? Он недавно из печати вышел. Это не просто альбом, для него фотографии делали в плавании, которое вела ваша мама.

— Да? Нет, — Лета неловко улыбнулась. — То есть я не знала, что это из маминого плавания. А альбом я не посмотрела. Он, наверно, страшных денег стоит…

— Тогда смотрите, — Павел Григорьевич указал на дальнюю стену.