— С-суки, — сквозь зубы процедил Толян. Впрочем, вполне себе беззлобно. — Я им сегодня вечером устрою «встань, хряк».

— А классно он тебя уработал, правда? — хохотнул Витька. — С одного удара.

— Видишь ли, о мой необразованный друг, — мрачно зыркнул на него Толян. — У любого человека, даже у античного дважды героя Троянской войны, имеется своя ахиллесова пята.

— Да ладно, какая там еще пята? Он же не по яйцам тебе заехал.

— Да лучше бы по яйцам, — вполне серьезно заметил опер, глаза у которого слезились до сих пор. — Это как раз дело наживное. В смысле, заживное. А вот то, что эта скотина расхерачила мне линзы, никогда не прощу. Цейс, между прочим. Каждое стеклышко сто пятьдесят бачков. Это не считая уходу!

— Странно, я даже и не заметил, что ты линзы носишь, — удивился Сергей.

— Увы мне, старушка к старости слаба глазами стала… Ладно, пошли, что ли, знакомиться с нашим прытким Лёвой… Только вот что, Серый: ты меня где-нибудь здесь, в кафешке, посиди-подожди, — приказал Толян, высосав сигарету буквально в три-четыре затяжки. — Не нужно пока, чтобы Оболенский тебя видел. А я, как только что-нибудь по твоей теме узнаю, сразу спущусь… Ну, чего ты набычился?.. Амиго, слов нет, сегодня ты у нас, безусловно, герой дня! Вот только пойми: у тебя за одну гражданку Головину сердце кровью обливается. А у меня, только по этому эпизоду, десять потенциальных Самсут Матосовн намечается. Вкуриваешь-нет? Вот и ладушки, пошли, Витька…

Епископия, Кипр, 15 июня, день

…Самсут и Овсанна подъехали к небольшому двухэтажному дому с синими ставнями, украшенному по стенам какими-то глиняными кругами и квадратами. Было трудно определить, старинный это дом или современный, тем более что у деревянной колонны у входа лежали, как сфинксы, две черных кошки.

— Мама, мама, я привезла ее! — совсем как девчонка закричала Овсанна, и на ее крик в прихожей сразу с двух сторон появились невысокая смуглая женщина и мальчишка лет двенадцати, по ужимкам неотличимый от Вана.

— Очень приятно, Майрик. — Женщина крепко пожала Самсут руку. — Овсанна рассказала мне о ваших неприятностях, но теперь, как я вижу, все позади?

— Только благодаря Овсанне, — улыбнулась Самсут, сразу почувствовавшая себя с этой женщиной, если и не дочерью, то уж точно младшей сестрой.

— Это неважно. А сейчас за стол, ибо, как говорится, да будет проклят дом, не приветивший гостя…

— …и проклят гость, не ушедший до полуночи! — закончил мальчик.

— Евагор!!!

— Но это же такая пословица! Пословицы всегда странные.

— Да вы не обращайте на него внимания! — возмутилась Овсанна. — Он всегда лезет не в свои дела!

— Возраст. У меня сын точно такой же.

«Как там мой Ван?» — с укоризной и никогда не ощущаемой раньше тоской вздохнула Самсут о сыне.

— За стол, за стол, — торопила Майрик. — Мужа нет, поэтому настоящего армянского стола тоже нет, ведь он, несмотря на то что грек, уже привык к армянской кухне. А и хаш, и кюфту, и харису должны готовить только мужчины. Да что я вам говорю, вы и так, наверное, знаете.

— Нет, не знаю, — краснея, прошептала Самсут.

— Зато есть коньяк! — снова влез Евагор. — Настоящий «Тонакан» из Еревана — папе подарили!

— Много ты понимаешь в коньяках! — оборвала его Овсанна.